Серый и соседка

– Ой, правда, – Лариса хотела всплеснуть руками, но вспомнила, что держит Алексея за пояс, как раненого бойца: под снегом было скользко. – С этими праздниками уже не упомнишь, которое нынче число… не забыть бы на работу выйти, и ладно. Елена Матвеевна, как там… душок-то?

– Да вроде нету, – подумав, ответила та. – Может, повыморозило? Ну, если это с чердака тянуло. Хоть там и обыскали все, да мало ли перекрытий! Крыса куда угодно заберется!

– Будем надеяться, что по весне не запахнет снова, – серьезно сказала девушка. – Серый, который час?

– Половина, – ответил он.

– А, ну мы раненько…

– А что, опять полиция приедет? – словоохотливо спросила Наталья Семеновна, соседкина подружка.

– Да нет, что вы. Просто хозяин квартиры, которая смежная с Лешкиной, хочет о чем-то с ним поговорить, – бесхитростно ответила Лариса. – А вы его знаете? Старенький такой профессор, Георгий Федорович. Тарнопольский, да, Серый?

Старушки переглянулись.

– Жорку-то? – презрительно произнесла Наталья Семеновна. – Еще б не знать! Профессор кислых щей выискался!

– Не понял? – нахмурился Алексей, поудобнее перехватив Ларису. От нее так вкусно пахло на морозе этим ее эфирным маслом, что хотелось надышаться впрок. – Он вполне представительно выглядит…

– Ай… – махнула рукой Наталья Семеновна, подстелила газетку и села на лавочку. – Мало ли, кто как выглядит. Ты вот с виду бандит бандитом, а такой парнишка хороший! А Лариса вроде щебетушка-хохотушка, а на самом деле…

– Не смущайте меня, – серьезно попросила девушка, и Алексей невольно покосился на нее: на тонком лице появилось странное холодное выражение, и снова он почувствовал под рукой щетинящийся загривок, как тогда, в магазине.

– Ладно, ладно, прости старуху, – вздохнула та. – В общем, Жорку мы с Леной давным-давно знаем, вот как заселились. Это сколько нам тогда было-то, а, Ленк?

– Дай бог памяти… Я с тридцатого, заселились мы сюда в пятьдесят шестом, как сейчас помню, ходили с моим Валюшей и дивились – хоромы-то какие! Это сейчас все фыркают – однушка, однушка, а нам после угла в бараке она царским теремом показалась! Вода горячая, газ, отопление… рай земной! И пацана в школу в другой район таскать не надо…

– Ага, я тебя на год моложе, а заехали мы в тоже в пятьдесят шестом. Наши-то ребята еще потом в один класс пошли, два хулигана! Тогда мы и познакомились.

Алексей внимательно слушал.

– Точно, точно. У нас же кухонные окна-то через стенку, только руку протяни. Помнишь, я тебе стучу, мол, Наташка, соли одолжи, или ты мне – Ленка, у тебя горит что-то… – вздохнула Елена Матвеевна и улыбнулась, вспомнив молодость. – Ну это мы отвлеклись, мы ж как начнем, старые перечницы, не остановишь… Так вот, Жорка с родителями сюда где-то в шестидесятом переехал. Он с тридцать девятого, это ему чуть за двадцать было, он в институте учился. Правда, не столько учился, сколько балду гонял. Отец у него на заводе работал, мать учительницей в нашей школе устроилась, небогато жили, но все старались, чтоб Жорка не хуже других парней был…

Алексей переглянулся с Ларисой. Что такое шестидесятые, оба представление имели.

– Сколько раз я Маше – это мать его – говорила: парня пороть надо, а не эти… джинсы ему покупать! Себе бы лучше платье купила или сшила, а то ходишь невесть в чем, ученики смеются… Или мужу вон ботинки новые, что он в кирзачах рассекает? Нет, что ты… Все для Жорика! – Наталья Семеновна перевела дыхание. – Ну тут он институт закончил, в аспирантуру не поступил, и уж сколько и кому подарков родители переносили, чтоб его в армию не забрали, подумать страшно! По-моему, все из дома распродали. А он и в ус не дует, пристроился счетоводом, платят копейки, да только он кое-чем приторговывать начал.

– Интересная картина вырисовывается, – задумчиво произнесла Лариса.

– Ну и посадили его, – добила Елена Матвеевна. – На пять лет в колонию. Это где-то в шестьдесят четвертом или шестом было. То ли за хищение, то ли за кражу, я уж не разбираюсь, но там целая компания была.

– Машу удар хватил, как она приговор услышала, – продолжила ее подружка. – Отец ее схоронил, весь черный ходил… стыд-то какой! Но Жорка ушлый, его досрочно за хорошее поведение выпустили, или он под амнистию угодил, этого не знаю, врать не стану. Вернулся, сперва сидел, как мышь под веником… Потом куда-то то ли сторожем, то ли грузчиком пристроился, потом кладовщиком, видать знакомства завести успел… Ну и начал деньги зарабатывать. А отца он споил.

– То есть? – нахмурился Алексей.

– Да то и есть. Я ж прям над ними живу, когда окна открыты, то все слыхать: мол, давай еще по одной, батя, кто старое помянет… и бутылки звенят. А наутро Федя идет по соседям рубли на опохмел сшибать. Так и помер, и двух лет не прошло.

– А сын, значит, остался один в квартире… – протянула Лариса.