Серый туман

— Я уже полгода исследую Робина вместе с Лангером и… Джао, — поднимает на нее напряженный взгляд молодой Хранитель. На последнем имени он слегка запинается. — Когда я обнаружил фальсификацию идущих выборов, решил потренироваться на способностях Робина проникать в сторонние вычислительные системы. Ну, и залез в несколько машин территориальных восточных избиркомов, которые накапливали и передавали данные, и посмотрел, что там лежит. Ввод данных с участков там уже завершился, так что сведения об итогах голосования должны были оставаться неизменными. Я не запоминал их специально, но у меня хорошая память, цифры в памяти отпечатались. А потом я заметил, что сумма голосов по Восточноокеанскому региону, сохраненная в машине Центризбиркома, отличается от суммы, которую я вычислил ранее.

— Ну разумеется! — сварливо замечает Лангер. — В тот момент люди Шварцмана как раз занимались фальсификацией.

— Нет. Я просматривал данные в Центризбиркоме уже ПОСЛЕ того, как специалисты СОД вычистили закладки и провели сбор данных повторно. Результатам следовало совпадать с точностью до голоса. Но они расходились! А когда я повторно влез в машины территориальных избиркомов, сохраненные в них данные оказались совсем другими, чем ранее.

— Ты уверен? — спрашивает Суоко. — Ты не мог перепутать? Сколько машин ты проверил?

— Шесть в Восточноокеанском регионе. И еще три в Среднем, но там я не уверен, что помню все правильно.

— Мы сейчас с легкостью все поймем, — хмуро бросает Скайтер. — Тилос, кто числится победителем по данным, которые хранятся в центральной машине сейчас?

— Кислицын. Тридцать три процента голосов.

— Что? — одновременно восклицают Стелла, Менован и Лестер.

— А по реальным данным, которые я хорошо помню, победил Перепелкин с тридцатью одним, — Лангер яростно трет лоб. — Кислицын набрал двадцать три с половиной. Неужто Шварцман все-таки умудрился фальсифицировать данные в избиркомах по всей стране, да еще и в центральной машине? Но как?

— Прошу прощения, я закончу, — Тилос поднимает руку. — Я знаю, кто модифицировал итоги голосования.

— Кто же? — переспрашивает Скайтер.

— Робин. Он признался сам, когда я удивился вслух.

— Робин! — резко спрашивает Суоко. — Ты слышал наш разговор. То, что сказал Тилос, правда?

— Да, Ведущая, — спокойно соглашается голос из пустоты. — Результаты выборов фальсифицировал я. И данные в вычислительных машинах, и отметки в бумажных бюллетенях, так что пересчет голосов бессмысленен.

— Но почему?

— Нет данных.

— Что означает «нет данных»? — взрывается Лестер. — Робин, с каких пор ты действуешь без приказа, как лунатик? Ты же обязан нам подчиняться.

— Я подчиняюсь указаниям Совета.

— И не знаешь, почему совершил такое… такое… без приказа?

— Погоди, Лестер! — останавливает его Лангер. — Зайдем с другого конца. Робин, откуда пришел приказ на проведение фальсификации? Изнутри организации Хранителей? Или извне?

— Такого приказа не отдавал ни один человек, являющийся Хранителем.

— Приказ отдан существом, не являющимся человеком?

— Подтверждаю.

Дружный вздох изумления. Растерянные взгляды на соседей.

— Значит, все-таки марионетки на ниточках… — устало констатирует Скайтер. — Кто и зачем нас дергает, остается загадкой, но факт можно считать подтвержденным.

— Такая гипотеза обсасывалась тысячу раз, — задумчиво возражает Менован. — И ни разу не получала подтверждения. Возможно, кто-то и наблюдает за нами из-за кулис, но любой анализ показывает, что мы свободны в своих действиях. Мы не марионетки.

— Анализ с помощью Робина? — Скайтер саркастически ухмыляется. — Брось! Если все так плохо, нам могли скормить любую чушь. Да откуда мы вообще знаем, что теоремы социопсихологии верны? Кто-то разбирался в доказательствах? Изучал предмет с нуля? Тилос, раз ты настолько дотошен, может, ты пытался влезать в основы?

— Нет, — качает тот головой. — Не успел.

— Кошмар какой-то! — Суоко обмякает в кресле. Из нее словно вынимают центральный стержень, и она устало трет ладонями глаза. — Словно детские страхи внезапно оживают по углам комнаты… Но кто, кто мог устроить такое? И зачем?

— Да очевидно же! — лицо Тилоса вдруг становится жестким. — Кто в последнее время протестовал против изменений нашей политики и был как щенок вышвырнут из Совета?

Суоко непонимающе смотрит на него.

— Джао? — недоверчиво переспрашивает она, но внезапно вспыхивает. — Следи за свои языком, мальчишка! Я отстранила его за грубейшие нарушения…

— …правил, введенных задним числом! — Тилос упирается в нее взглядом. — Я проверил – устав Хранителей не предусматривал внесения изменений без всеобщего голосования с порогом в девять десятых. С момента основания организации его вообще ни разу не меняли! То, что вы сделали с Джао, является грубейшим нарушением не только буквы, но и духа нашего закона. Да, я мальчишка! Но я еще и Хранитель! Суоко, первая статья устава говорит, что Хранитель руководствуется только своей совестью. В другой ситуации я потребовал бы вотума доверия Совету.

— И что же тебе мешает? — голос Суоко опасно вибрирует. — Боишься моего авторитета?