Сержант. Назад в СССР. Книга 4

— Не, то французы! — заметил Игнатьев. — А у китайцев, я слышал, есть какое-то блюдо, называется ласточкино гнездо. Берут настоящее гнездо, что птица спроектировала, убирают оттуда все ветки, перья. Как-то там распаривают под водяной баней, добавляют приправы и все. Можно есть!

— Птичьи фекалии? — поразился Шут. — Серьезно?

— Ну да, — кивнул я. — Они и тараканов и гусениц едят. Вообще все, что ползает, хрюкает и скулит. Так что, не удивляйся. А тушенка эта вполне может быть и из собаки.

— А ты откуда об этом узнал?

— Да уже не помню, в каком-то журнале читал, — соврал я.

В общем, с горем пополам, банку мы дружно приговорили. Вымакали последними крошками хлеба. Уж не знаю, было ли мясо свежим или у него срок годности приказал долго жить, но даю слово, в третий раз, употреблять в пищу такое я точно не стану. Лучше уж мышей наловить и на костре обжарить.

Потом попробовали заварить чай в той же самой банке из китайского алюминия. Вердикт Шута был в том же стиле:

— Моча котенка Барсика! — хмыкнул он, попробовав чай. — Но горячая!

Устранив последние запасы пищи, мы распили чай, после чего снова двинулись в путь. Чего греха таить, за эти дни мы сильно устали. Вывозили на морально-волевых. Организм был изнурен — шутка ли постоянно идти, причем чаще всего в гору, чем с нее. Ни воды нормальной, ни еды. Конечно, животы крутило, но было вполне терпимо. С диарее й никто не слег. Точнее, не сел.

Один раз над нами пролетела пара вертолетов, оба борта были транспортными Ми-8, без вооружения и вертушек сопровождения. Да они тут и не нужны, ведь боевые действия здесь не ведутся — Афганистан гораздо южнее.

Время потихоньку шло. Расстояние, как на карте, так и визуально уменьшалось. По прогнозам Игнатьева — мы успевали. Из-за того, что кушать хотелось постоянно, а энергия расходовалась быстрее, самочувствие у всех было хреновым, равно как и настроение. Наверняка все думали об одном и том же.

Все попадающиеся на пути источники воды не были чистыми — пришлось постоянно использовать таблетки для обеззараживания. Из-за качества воды тошнило, крутило животы. Вскоре таблетки закончились. Иногда удавалось найти одинокое дерево грецкого ореха — от него уже блевать хотелось. Благо, ягоды барбариса не давали — вяжущее действие оказалось весьма кстати.

А вот карабин нам так и не пригодился. Не попалось ни одного горного козла, ни одной заблудившейся козы. Со свежим мясом вышел жестокий облом.

К концу четвертого дня, мы были уже на финишной прямой. Все были на пределе.

Пока я шел, монотонно прокручивал в голове текст одной из песен, запомнившихся из прошлой жизни:

Моя плоть — моя броня

Моя кровь — горячей огня

Моя жизнь — моя война

Моя цель определена!

Текст не замысловатый, но почему-то врезался в голову. Ну, помогало. Вообще, я вспомнил много песен. Под Любэ меня вообще замкнуло.

А тем временем пик, служивший нам ориентиром, остался справа от нас, а далеко впереди среди сопок, угадывались очертания каких-то строений. Судя по всему, это какой-то отдельный центр или что-то в этом роде. А может и поселок — черт его знает. Последние километры мы даже не говорили друг с другом — от усталости не хотелось вообще ничего. Мозг работал только на инстинктах — нужно идти и все тут!

Когда же последний рубеж по открытой степи в пару километров был пройден, стемнело. Оказалось, что нас уже встречали.

Там был начальник учебного центра, два представителя Министерства обороны — те самые кураторы из Москвы и наш старший инструктор. Пара машин, водителя и солдаты из оцепления. Чуть позади них стояла машина скорой помощи и парочка медиков с сумками через плечо. На асфальте лежали носилки. Красный крест даже в вечернем полумраке угадывался очень хорошо.

— Товарищ подполковник! — с трудом отчеканил капитан Игнатьев. — Группа с задания прибыла. В установленные временные сроки уложились. Потерь среди личного состава во время следования до контрольной точки — нет.

— Ну что же, отличная работа, капитан! — ответил полковник, посмотрев на часы. — На полтора часа раньше срока. Вижу, устали?

Этот вопрос был адресован к нам. Это было мягко сказано — устали. Вымотаны, чуть ли не до предела. Конечно, если бы припекло, могли бы выжать еще десяток километров, но тогда нас можно было отшкребать от камней.

— Никак нет! — ответили не все и не очень уверенно. Но, конечно же, тот все понял.

— Знаю, что во время выполнения учебно-тренировочной задачи, у вас возникла опасная ситуация, которую вы разрешили с честью и мужеством. Молодцы! Я уверен, этот факт не останется незамеченным. Но, об этом поговорим позже. А сейчас, всем в лазарет. Кому необходимо, окажут всю необходимую медицинскую помощь, затем мыться и получать чистую одежду. Потом в столовую и спать. Чтобы в течении следующих восемнадцати часов вас ни одна живая душа не видела. Это ясно?

— Так точно! — ответили мы.

— Свободны!