Сержанту никто не звонит

Еще бы. Книжный Червь просто счастлив, если удается всучить кому-нибудь один из своих пыльных фолиантов. Даже если этот «кто-нибудь» – наглый самовлюбленный вампир.

«Ты не за этим сюда пришла.» Правильно.

– Где обитает Жан?

Красавчик покачал головой.

– Не здесь, миледи. Жан за последнее время несколько сдал. Вы заметили цепь?

– Элжерон приказал её сделать еще лет восемь назад. Но я не думала...

– Боюсь, на цепи Жан и останется – до истинной смерти. Увы, миледи. Даже слуги Малиганов не вечны...

Под старость упыри теряют разум. Превращаются в зверей. Интересно, на себе подобных они бросаются?

– Не боишься, что Жан свернет тебе шею? Он чудовищно силен.

Яким посмотрел на Лоту. В глазах Красавчика она уловила нечто странное – словно огромный провал. Потом все скрыла ирония.

– Не думаю, миледи. Жан меня любит.

– Откуда ты знаешь?

– Я даю ему кроликов – разве этого недостаточно?

Вампир-циник – это что-то новое. «Но ему удалось поразить тебя, девочка». Не правда ли?

– Это жестоко.

– Вы считаете? – Красавчик покачал головой. – Я даю ему кроликов по часам. Он все время голоден. В таком возрасте и в таком состоянии кровь нужна понемногу, но часто. Чем чаще, тем лучше. Жан очень старый, к тому же жить со скрижалями в груди... Понимаете, миледи? Серебро убивает Жана второе столетие подряд. Удивительно, что он вообще так долго протянул... Жан – разрешенный вампир.

– А ты – нет?

Красавчик улыбнулся.

– Понятно. И почему Элжерон...

– Кхм, – сказал вампир.

– Не Элжерон? Тогда кто? Корт? Лорд Молния никогда бы...

– Мне кажется, лорду Молнии понравилось это не больше, чем вам, миледи.

– Я не говорила, что мне это не нравится... Древоточец! Как я сразу не догадалась. Он тебя нашел?

– Ваша догадливость делает вам честь.

Слово «честь» вампир произнес слегка в нос – как делают южане.

Внезапно Лота поняла, что напоминает ей выговор Красавчика.

– Ты лютецианец?

Красавчик улыбнулся.

– Возможно, миледи. Не могу сказать точно. Вампиры плохо помнят жизнь до рождения.

– А ты... что ты помнишь?

Некоторое время Красавчик смотрел на Лоту. Молчал. «Я на самом деле хочу знать. Поверь мне.»

Вампир подошел к книжному шкафу. Повернулся к гостье спиной, игнорируя приличия. Со стороны казалось, что он читает названия на корешках.

– В основном: лица, – заговорил Яким. – Цвета. Иногда запахи. Это очень странно, миледи... Трудно объяснить. Запахи, просто запахи – отдельные, несвязные, они не образуют единой картины, как сейчас. Словно из другой жизни. Большинство вампиров не различает цвета, миледи. Запахи заменяют нам привычную картину мира, окрашивают все в один оттенок. Черный, серый, очень редко – желтый... И свет, который видят все вампиры – холодный, пугающий, безжалостный. Это серебро.

Красавчик помолчал.

– Красноватый свет, – сказал Яким. – Вот что мы видим. Любой из нас. Этот свет режет глаза, миледи...

Он повернулся, заставив Лоту отступить. В глазах вампира была боль.

– Вы знаете, что такое скрижали запрета? Это серебряные скобы – небольшие, размером с фалангу пальца. – вампир показал. – И серебра там совсем чуть-чуть – но у этих малышек огромная власть над такими как я… В Гетто это называется: «приютить Серебряного Джона».

Красавчик дернул плечом, сгорбился – стал в этот миг неуловимо похожим на старого Жана.

– Разрешенных вампиров немного. Им завидуют, их боятся. Они единственные, кто может выходить из Гетто. Слуги, привратники, ищейки, мясники. Иногда – солдаты. Попасть в диверсионный отряд мечтают многие. Там можно быть почти на равных...

Пауза.

– На равных с людьми, – закончил Яким. Поднял голову, в упор посмотрел на Лоту. Ну что, урожденная Малиган, читалось в его глазах, что ты на это скажешь?

«Ничего.»

– А ты? – спросила Лота.

– Я предпочитаю быть свободным.

– Но ты же служишь Элжерону?

Яким улыбнулся. Своей прежней издевательской улыбкой.

– Верно, миледи. Служу.

* * *

«Кроме орков, носферату и собак.»

Предупреждение на дверях общественной библиотеки Ура, Блистательного и Проклятого.

«Вампирам и собакам вход запрещен.»

Вывеска на входе в кабачок «Веселая гусеница».

«Гнилушки – вон из Ура!!!!!»

Надпись на стене Квартала Склепов.

6

Ужин был изумительно плох. Снова все выглядело, как на картинке, запах сводил с ума – но увы! Повар Элжерона продолжал ненавидеть человечество.

«Интересно, телятина-то в чем перед ним провинилась?»

Несмотря на голод, Лота смогла проглотить всего пару кусочков. Положила нож и вилку, отодвинула поднос. От горечи сводило язык. Сколько можно, в конце-то концов?! Надо пожаловаться кастеляну. Или пойти на кухню, найти повара и пристрелить на месте. А что? Вполне в духе семейных традиций...

Камень-сердце, конечно, нет! «Сварить в котле – вот стиль настоящего Малигана». Или там, превратить в коврик с глазами... А пристрелить – это детство.

Лота вздохнула. Живот подвело, как бывало раньше, когда заигравшись с Ришье и Гэвином, она пропускала разом обед и ужин. Тогда, помнится, очень выручал визит к кому-нибудь из родственников... К кому-нибудь не из самых жутких, конечно...

Хотя мама бы не одобрила, если бы узнала.