Сесиль Родс и его время

Деревня Шангве находилась на вершине крутого холма, на высоте двести шестьдесят метров. В прошлом ндебелы не раз осаждали ее, но уходили ни с чем. Цивилизованные англичане сделали то, на что не пошли ндебелы, хотя додуматься до этого было не так уж трудно. Они лишили повстанцев доступа к воде. Установили пулеметы на всех спусках с холма. Осажденные оказались в отчаянном положении. Но из мужчин только двенадцать сдались врагу, остальные же стали прорываться сквозь пулеметный огонь. Девяносто из них погибли, остальные прорвались. Двести измученных многодневной осадой женщин сдались. Очевидцы восхищались их поведением. «Самообладание женщин, когда их привели в лагерь, было необычайным. Они провели много дней без воды, и их жажда была ужасна; однако они спокойно сели в круг и, когда им принесли воду, стали пить ее без видимого нетерпения. Не было никакого беспорядка, каждая делала глоток из кувшина и передавала его своей соседке; их стоическое спокойствие было изумительно».[161]

«Усмирение» шонов продолжалось еще год после договора Родса с вождями ндебелов. Последние очаги восстания подавили только в сентябре 1897-го.

Потому что останьсяНестертый след,Выходило бы так,Что нам смерти нет.

И поэтому ветерВ назначенный срокСметает с землиСледы наших ног.

Да и сами ндебелы, которым Родс надавал столько обещаний — и когда-то, в дни переговоров с Лобенгулой, устами Матебеле Томпсона, и теперь, уже самолично…

В своих воспоминаниях Матебеле Томпсон рассказал, что он только раз еще в своей жизни приехал в Родезию, в 1904-м, и на платформе железной дороги, которая уже пересекла эту страну, встретил знакомого индуну. Тот сказал:

— О Томпсон, как же вы тут обращаетесь с нами теперь, после всех обещаний, которым мы поверили?

«Я не нашелся, что ответить», — пишет Томпсон.

КРАХ ИЛИ ТОЛЬКО СРЫВ?

Переговоры с индунами и их результат — все это помогло Родсу в какой-то мере снова утвердиться и в собственных глазах и в мнении многих своих соотечественников. Но вместе с тем это, разумеется, не могло совсем перечеркнуть поражений, нанесенных его престижу крахом мятежа в Трансваале и самим восстанием народов Родезии.

Конечно, до внешнего мира доносились лишь глухие отголоски пулеметных очередей и взрывов динамита в таких далеких от Европы и в таких чужих селениях шонов. Но ведь все же доносились…

Яркой вспышкой, озарившей расправы с ндебелами и шонами, были, пожалуй, не сводки военных действий и не сообщения журналистов, а повесть Оливии Шрейнер «Рядовой Питер Холкит из Машоналенда», изданная в 1897 году. Она приобрела такую известность, что даже в России была переведена немедленно, в 1898-м, и потом выходила еще не раз. Перед титульным листом первого английского издания читатель видел фотографию: родезийский пейзаж, дерево, на нем повешены три африканца и рядом — группа родсовских «пионеров» в самодовольных, гордых позах.

Потом, во времена гитлеровской агрессии в годы второй мировой войны, такие фотографии стали уже не в диковинку. Но тогда, в конце XIX столетия, она произвела большое впечатление.

Какой шокинг для английских аристократок, поклонниц Сесиля Родса и его «пионеров». Правда, повешенные — всего лишь негры, но все же…

Каково тогда было Родсу? Ведь только-только был в зените…

Фотография, открывающая книгу Оливии Шрейнер «Питер Холкит, рядовой из Машоналенда»

Как мучительно гадал, удастся ли еще что-то сделать в жизни. Судя по его нраву, был уверен, что в конце концов снова взнуздает Ее Своенравие Фортуну. Но нужно время. Может быть, годы. А есть ли они? По ночам мерещится, что последняя черта — вот-вот, уже холодом веет от нее.

Снова и снова перечислял и взвешивал все за и против.

Да, удары получил страшные, один за другим. Когда впридачу ко всему еще сгорел дотла Хрут Скер, его кейптаунский дворец, у Родса вырвался стон.

— Набег, мятеж, голод, падеж скота, и теперь еще мой дом сгорел. Я чувствую себя Иовом, разве что не изранен.

До бедности библейского Иова Родсу было куда как далеко. Но вот ореол человека, которому никогда не изменяет госпожа Удача… Этот ореол завораживал и простых людей и даже вершителей судеб Англии и Европы, тех, кто, казалось, изверился уже во всем. Потому-то и совсем уж небогатые люди на свои трудно скопленные деньги покупали его однофунтовые акции, вверяли ему свою судьбу, считали, что с ним не пропадешь. Да и аристократы, так легко ставя свои имена в списках учредителей компании рядом с магнетическим словом «Родс», не боялись осрамиться…