Сесиль Родс и его время

Флобер составил когда-то «Лексикон прописных истин», словарь ходячих мнений тогдашнего парижского буржуа на все случаи жизни. Попробуй-ка выскочи из круга привычных представлений своего времени! Для этого надо быть очень неординарным человеком. И об африканцах были такие же ходячие мнения.

Большинство европейцев, приезжавших в Африку, считали, что, чем бы они ни занимались, что бы ни делали, они несут добро. Свет цивилизации и культуры. Единственно верные идеи и образ жизни. «Величие» собственной миссии ослепляло, затмевало реальность. И им казалось, что враждебность, недоверие к ним могут испытывать только безнадежно отсталые люди, «дикари», «ненавистники цивилизации». Ах, как удобно отождествить себя с прогрессом, считать себя его знаменосцем. Где уж тут пытаться понять, разобраться.

И вот эти-то европейцы, с чьих слов потом судила Европа об Африке, видели своими глазами лишь тот стереотип этого материка и его обитателей, к которому они привыкли на родине. Еще в начале столетия было сказано: «Сведения, выносимые средним путешественником из чужой страны в качестве его личных впечатлений, почти всегда в точности подтверждают те его мнения, с какими он отправился в путь. Он имел глаза и уши только для того, что он ожидал увидеть и услышать».[51]

Как тяжко давалось немцам и другим иностранцам понимание жизни Московского государства. Да и давалось ли вообще? А ведь это были люди не такой уж далекой культуры, жители, можно сказать, соседних стран. Необычайно трудно понять обитателей другого края земли! Чем больше расстояние между культурами, чем труднее дается взаимопонимание, писал Н. А. Ерофеев, пионер имагологии в нашей стране.[52]

Облик жителя иных земель, «инородца», возникает не только под влиянием социальных и экономических условий. Он впитывает в себя тончайшие, подчас трудно распознаваемые психологические особенности своего времени. И именно они могут послужить, как это бывало в истории, питательной средой для предрассудков и предубеждений.

Еще один источник искажения сведений — это само сознание того человека, который эти сведения получает: выслушивает от очевидца или узнает из книг. В данном случае — сознание самого Сесиля Родса. Получив информацию уже искаженную, можно сказать, дважды, оно искажало ее еще раз, подчиняя своей собственной установке.

Родс не отличался абстрактной любознательностью. Для этого он был слишком занятым человеком. На ндебелов и шонов, как и в случае с цивилизацией Зимбабве, он смотрел лишь через призму своих политических интересов. В наши дни суть таких интересов именуют геополитикой. Вот потому отношение Родса к африканским народам можно свести к одной немудреной формуле. Он делил их на «кровожадные» и «мирные». Если перевести это на современный язык, то определения звучали бы так: сильные противники, которые скорее всего окажут серьезное сопротивление при завоевании, и противники послабее, менее опасные.

ОТ «БЕЛОЙ КОРОЛЕВЫ» К ИНКОСИ ЛОБЕНГУЛЕ

Все же главным препятствием на пути в глубь Африканского континента Родс считал не африканцев. Какими бы грозными противниками они ни были, соперники-европейцы казались куда более опасными.

Схватка за Черный материк быль в самом разгаре. Четырнадцать государств Европы и Северной Америки на Берлинской конференции 1884–1885 годов пытались выработать хоть какие-то правила игры: определить, на каких же условиях очередной кусок африканской земли можно объявить чьей-то территорией, «сферой влияния».

Ничего из этого, как известно, не получилось. После конференции борьба пошла еще ожесточеннее. Финансовый капитал, писал В. И. Ленин, стремился «захватить как можно больше земель каких бы то ни было, где бы то ни было, как бы то ни было, учитывая возможные источники сырья».[53] Признавали это и сами участники схватки. Лорд Розбери, британский премьер-министр, говорил: «Англичане сейчас вколачивают колышки, основываясь на которых их потомки будут предъявлять свои претензии».[54]

Сесиль Родс начал добиваться захвата междуречья в 1887 году. В Англии и ее южноафриканских владениях не один он стремился к этому, но его роль оказалась особенно важной.

Поначалу он действовал через британского верховного комиссара Южной Африки Геркулеса Робинсона и Сиднея Шиппарда, который со времени захвата Бечуаналенда, земель батсванов, возглавлял там английскую колониальную службу. Сотрудничать с Шиппардом Родсу было особенно легко. Они знали друг друга давно. Еще в первом политическом завещании в 1877 году Родс объявил Шиппарда своим душеприказчиком.

Родс и его единомышленники понимали, что в условиях все ужесточавшейся схватки за Африку завоевание междуречья следует проводить осторожно, по этапам. И первой ступенькой могло быть только включение земель ндебелов и машонов в британскую «сферу влияния».

Как возникала «сфера влияния» сто лет назад

Такая задача не казалась Родсу легкой. Междуречье — это были не просто земли «впрок». Все считали, что там золото, много золота.