Сессия в условиях Талига (СИ)

Ой блин! Меньше надо языком трепать — того и гляди слэнгом двадцать первого века общаться начну. Так, возьмем на заметку: меньше трепать и больше думать головой. Пригодится. Особенно последнее. Прерывисто вздохнув, я убрал в футляр запачканные кисти и направился обратно. Сообщники — за мной, все, кроме Эстебана. Ему во всем первенство подавай. Ну да ладно, я же не претендую. Хотя после того, как украли тинту, я заслужил авторитет среди унаров. Лишь бы не сдал Валентин какой-нибудь! Хотя, он вроде и не в курсе. Предаваясь этим сладостным мыслям, я продолжал идти вперед. И тут вышел грандиозный облом секретности — навстречу нам неторопливо шел мэтр Шабли.

— Здравствуйте, — я с уважением кивнул, надеясь его отвлечь. — А мы вас искали. Расскажите, пожалуйста, про Ринальди Ракана.

— Зачем? — ментор малость офигел.

— Очень интересно, — продолжал я нести околесицу, — а в Надоре книг про это совсем не было. Расскажите, пожалуйста.

Эстебан рядом со мной громко фыркнул и я пихнул его локтем в бок: не любо — не слушай, а врать не мешай.

— Расскажу, — ментор подозрительно посмотрел на футляр в моих руках. — Зачем вам кисти, унар Ричард?

— Мы рисовали на холсте в комнате Эстебана.

— А, понятно. Увы, я в художестве ничего не понимаю, поэтому не смогу оценить ваш труд.

Вот же… Догадался что ли? Но вроде сделал вид, что не заметил, что мы идем не из комнат, а из фехтовального зала.

— Но я скажу ментору по истории искусства о том, как вы увлекаетесь художеством, — пообещал он нам вслед.

Как тут сдержать нервное хихиканье? Я молча разглядывал футляр и тупо улыбался, пока Эстебан кипел от праведного возмущения. Просто едва ли не булькал, как нагретая вода в чайнике. Остальные продолжали молчать — никто не знал, как скрасить неловкую ситуацию. Я и подавно. А Эстебан шел рядом и бубнил, потому что громко говорить нельзя, что этого так не оставит и что я вспомню этот день. Ведь к нему, стремящемуся в первое место выпуска, если что, придут с обыском в комнату!

Да. Ошибка с моей стороны была прямо-таки огромной. Почему я не назвал Арно — он бы не возмущался и не угрожал мне. Ну ладно… Дело прошло хорошо, несмотря на то, что на душе остался неприятный осадок. А нам было, над чем поразмыслить. Например над тем, кто же бросил вчера лиловую перчатку в капитанский суп? Это точно не наших рук дело. Можно сказать, что именно этим поступком мы и вдохновились для сегодняшней выходки. У лиловой перчатки было шесть пальцев. На ней было вышито подобие герба, где среди скрещенных копий и сосновых ветвей красовалось блюдо с лежащей на нем свиньей, в пузе которой был воткнут обеденный нож, а вокруг шла надпись, повествующая, что владельцем сего герба является благородный и голодный Суза-Муза-Лаперуза.

В тот же день всех нас согнали в фехтовальный зал. Этого следовало ожидать, потому что Арамона не оставил бы сию гадость незамеченной. Но, что самое страшное, он не орал, а молчал. Ходил вдоль построенного ряда и пялился на каждого из нас, то ли очень сильно надеясь прожечь взглядом хотя бы одного унара, то ли просто ожидая, что кто-нибудь из нас расколется сразу. Лично мне от этого выпученного взгляда стало не по себе, но выдержать удалось.

— Вступая в фабианское братство, вы знали, что за проступок, совершенный одним, отвечает или виновный, или все. Обеда сегодня не будет. Ужина — тоже. Если, разумеется, я не узнаю, кто посягнул на изображение доверенного лица нашего короля! — грозно изрек Арамона, отворачиваясь.

- Хрю, — выдал я, неожиданно сориентировавшись. И голос от волнения изменился, так что вряд ли бы Арамона распознал его.

— Кто сказал?! — завопил капитан.

Тишина. Мы с Эстебаном переглянулись, когда нас отпустили, и одновременно кивнули друг другу. Этот гад не имеет права еще и голодом нас морить. Как важно заявил Эстебан: «Мы же все-таки дворянские дети, он должен это понимать!». В чем-то я был с ним согласен, однако отказался от дальнейшего риска.

В ту ночь я крепко спал, несмотря на то, что страшно хотелось есть. Крыса не появлялась, спать мне никто слабым попискиванием не мешал, уже хорошо. Утром на парадной лестнице красовалась размашистая надпись:

«Капитан должен оставаться капитаном, а не свиньей».

— Да вы! — взревел Арамона. — Да я вас!

Портрет унесли еще вчера, мы сами видели, следовательно, больше ничего Арамону так сильно не взбесит. Я на это рассчитывал. Но, что обидело меня, это довольная рожа Эстебана, которую капитан не заметил. Зато на меня зыркнул так, проходя мимо, что едва не стало страшно. В тот же момент Паоло дернул меня за рукав.

— Мы решили залечь на дно, — сказал он так тихо, что слышал лишь я.

В ответ на эти слова осталось лишь облегченно вздохнуть. И правильно, пока лучше знать меру, чтобы не вышвырнули. Вот только жаль, что больше у Арамоны ничего нельзя стянуть. Но, с другой стороны, есть неплохой шанс остаться трезвенником.

====== Глава 9. Как влипать в неприятности ======