Сессия в условиях Талига (СИ)

- Серьезно? – я дотронулся до лба. – Краской или углем? Следов, вроде нет…

- Окделл, не паясничай! – рявкнул Дювье. – Ты хоть понимаешь, в каком положении находишься?

Насчет положения требовалось сказать что-нибудь крайне остроумное, однако тут я прикусил язык. Всему должен быть предел. Если чесночники разойдутся, то пустят мне пулю в голову, прежде чем я успею сказать “Ракан”. И, судя по тому, как мою голову оттянули за волосы и к горлу приставили холодное и острое лезвие кинжала, уже допрыгался.

- Генерал бы хотел убить тебя, я не сомневаюсь, – заговорил сержант тише. Я задержал дыхание, чтобы не вдыхать чесночную вонь. – Вот только теперь монсеньору решать. На его месте я бы…

- Но вы не на его месте… – прохрипел я, прекрасно понимая, что играю со смертью. – Поэтому уберите кинжал и отпустите мои волосы.

Недовольно что-то ворча, чесночник выполнил мою скромную просьбу, с ненавистью на меня взглянул, а потом уставился в окно. В каком-то смысле я понимал его чувства – если бы убили моего человека, я бы тоже старался отомстить. Но не самосудом – нет. Это неприемлимо, как я считал. Но кто вразумит неумытый сброд из Эпинэ? Пусть даже они верно служат Роберу, это не меняет ничего. Остается надеяться на то, что Робер скоро сам приедет сюда и меня отпустят. Ведь я убил только Карваля, а обвиняли сразу в четырех смертях. Неправильно это. Несправедливо.

Вопросы, что стали задавать на третий день, звучали уже серьезнее – чесночники отошли от праведного гнева и расспрашивали меня о причинах смертей Катарины, Штанцлера, Карваля и Розалин. Ну, с королевой-то все понятно, кинжалом я ее не бил, хотя очень хотелось. Фрейлину я не толкал – она подвернула ногу и очень неудачно упала. Штанцлера застрелил Карваль, это можно было легко проверить по количеству пуль в моем пистолете. Там не хватало лишь одной, это меня оправдывало. А объяснять причину убийства генерала я наотрез отказался.

- Это касается только меня, Катарины и Карваля, – вот, что я сказал им, резко и решительно. – Не верите мне – позовите Робера. Ему меня судить, а не вам. Могу вам рассказать об ызаргах, что судили барса.

- Тоже мне… – пренебрежительно фыркнул Дювье.

На большее его не хватило, тем более, что все свое отношение ко мне он уже высказал и прислали письмо из дворца. Робер Эпинэ сухо написал своим подчиненным, что я должен быть вывезен за город и там ждать его. Что на меня не должны совершаться покушения, а любого, кто попытается, следует расстрелять на месте. Вот как… Моя жизнь стала более ценной после того, как Робер прочитал оставленное мной письмо. Или дело в другом.

Ехали мы долго и дороги я почти не запомнил, с кислым видом трясясь в неудобной телеге чесночников. Хуже всего то, что на меня надели ручные и ножные кандалы, ржавые, зато легкие. Интересно, откуда? Из Багерлее взяли списанное и отработанное железо? Впрочем, скоро я наловчился скрипеть и звенеть этими цепями, как бы невзначай, однако чесночников это сильно злило. Ноги мне в итоге освободили, ура! Но самое плохое – это чей-то чудовищный и пристальный взгляд, кажется свыше. Создатель гипнотизирует? Да ладно, как не крути, а я атеист. Но все равно что-то мешало мне оставаться полностью спокойным.

Больше на меня не орали, не сыпались обвинениями и не приставали с ерундой, однако я понимал, что в лагере за мной наблюдают. Куда бы я не направился, находился под прицелом чьих-нибудь злых глаз. Скорее бы, приехал Робер, потому что мне следовало уже поехать и искать Алву, однако, что Робер, что чесночники придерживались другого мнения. Зато, появилось время отоспаться и подышать свежим воздухом, а так же полюбоваться на притащенного кем-то в лагерь зайчонка. Зачем животинку притащили в лагерь, я так и не понял. Мы находились на северном берегу Лукка и ждали Эпинэ. Это ожидание затянулось недели на две, если не больше. Я потерял дням счет. Но однажды случилось нечто, когда я прогуливался вечером, не обращая внимания на смеющихся караульных. Сел под корявым деревом, тихо звякнул цепями.

Две стройные фигуры приблизились ко мне. Нет, не чесночники. А кто?

- Здесь не нужно приглашение, – сказал один.

- Не нужно, и ладно, – слегка растерялся я.

Паоло и отец Герман. Опять? Станут мне вещать про вино и смерть или что поинтереснее придумают?

- С тобой тяжело говорить, и почти незачем, но тебе придется вернуться, – сообщил Паоло, сев рядом

- Куда? – я возвел глаза к черному звездному небу. – Мне надо искать Ал…

- Не жди помощи. Открой дверь первым, тогда ты можешь успеть, – продолжил отец Герман.

- Мы не можем войти в город. Ты – другое. Рыцарь всегда войдет к своей королеве. Рыцарь будет ей служить.

- У меня пока нет королевы, – я пожал плечами.

– Неважно, тан. Недавние деяния ничего не изменили. Ты избрал королеву не сейчас. Она тебя призовет, и ты придешь. Если будешь.

- Лучше, если будешь, хотя было бы лучше, если б ты не был

- Меня бы не было, – сказал я чистую правду, – если бы несколько лет назад в мертвое тело Ричарда Окделла не вселилась душа из другого мира.