Сестра луны

Спустя два дня Мария взяла в руки ножницы и извлекла из сундука свое красивое платье фламенко. Насыщенного темно-красного цвета, расшитое белыми, черными кружевами и воланами. Когда-то она сама пришивала к платью все эти кружева. Она вспомнила, с какой радостью облачалась в этот наряд, когда была молодой, как сразу же преображалось ее тело, туго затянутое в корсет, как красиво опадали рукава с ее нежных плеч. А сейчас у нее было такое чувство, будто она собирается резать по живому собственное сердце, навсегда прощаясь со всеми своими девичьими мечтами, которым так и не суждено было сбыться. А ведь мечталось о счастливой любви, о довольных жизнью детках и о том, как, танцуя вместе с красавцем-мужем, они устремятся навстречу прекрасному будущему.

Чик! Чик! Чик! – проворно щелкали ножницы, отрезая один волан за другим и роняя их на землю. Мария оставила всего лишь несколько воланов и немного кружев, только то, что велел оставить Хозе.

Закончив, Мария сгребла в кучу обрезки от своего бывшего платья. Она понимала, что их еще можно использовать для украшения других платьев или пустить в ход для оторочки одной из своих юбок или жилеток, однако снова взяла в руки ножницы и продолжила кромсать обрезки до тех пор, пока от них не осталась лишь небольшая кучка маленьких кусочков ткани. Их Мария сгребла в корзину, подошла к печке и бросила в огонь.

* * *

Знойным июньским утром начался первый Concurso de Cante Jondo

– Конкурс глубокой песни. Население Сакромонте увеличилось по крайней мере раз в двадцать, если не больше. Те цыгане, которые съехались в Гранаду со всей Испании и не смогли найти себе пристанище у родных и близких в самой деревне, разбили шатры прямо на горном склоне, вдоль узких тропинок, связующих пещеры Сакромонте друг с другом, а также в оливковой роще, которая раскинулась у подножья самой горы.

Приехали и дальние родственники Хозе из Барселоны: их каталонский акцент был таким же сильным, как и их аппетит. Мария приготовила огромный чан своего коронного блюда puchero a la gitanilla – жирное мясное рагу с овощами и турецким горохом, для которого пришлось, как ни жаль, пожертвовать самой старой из кур.

Рано вечером родственники из Барселоны снялись с места и двинулись дальше, прихватив с собой Филипе, который сгорал от нетерпения совершить вместе со взрослыми долгий спуск с горы в долину реки Дарро, а там снова подняться по склону уже другой горы к Альгамбре.

– Филипе, будь осторожен и веди себя как следует. И чтобы домой вернулся не слишком поздно, – напутствовала сына Мария, помогая ему повязать ярко-голубой шарф вокруг талии. Мальчишка тотчас же выскользнул из ее рук, она даже не успела отряхнуть грязь с его курточки.

– Ну, хватит, мама! – пробормотал он негромко, и его худенькое личико покрылось краской смущения, когда он перехватил насмешливые взгляды двух своих юных кузин, обращенных на него.

Мария молча проследила за тем, как они все вместе веселой гурьбой, к которой присоединились и многие из деревенских парней и девушек, двинулись вниз по дороге. Вся молодежь была нарядно одета, сапоги парней надраены до блеска, как и темные волосы, обильно умащенные маслом.

– В нашей деревне еще никогда не было столько народу, просто кишмя кишат, – обронил Хозе, пытаясь пробраться мимо цыганской семьи из шести человек, которые разбили свой шатер прямо на пыльной дорожке рядом с их пещерой. – А ведь многие из тех, кто приехал сегодня, когда-то по своей воле уехали из Сакромонте и поклялись никогда более не возвращаться сюда. Можно сказать, наплевали на всех нас тогда, а сегодня снова вернулись в родные места, – подытожил он с чувством глубокого удовлетворения, пропуская жену в пещеру.

«Ты же тоже когда-то уезжал отсюда, а потом снова вернулся…»

Впрочем, предстоящий конкурс был для их деревни действительно событием из ряда вон: почти на целую неделю Сакромонте станет центром вселенной под названием фламенко. А фламенко для любого цыгана – это и есть его вселенная. И именно поэтому все представители их многочисленного клана съехались сюда, многие – из самых отдаленных мест. Всем хотелось лично поучаствовать в столь важном событии. Из всех пещер вырывались наружу клубы дыма: хозяйки изо всех сил старались приготовить достаточное количество еды, которой можно будет наполнить желудки гостей. В воздухе стойко витал запах немытых человеческих тел, пахло навозом от десятков мулов, на которых прибыли гости. Мулов привязали в тени оливковых рощ. Они стояли, разомлевшие от жары, понуро опустив ресницы и отгоняя своими большими ушами назойливых мух. Всякий раз, когда Мария снова и снова отправлялась по воду, она неизменно встречала по пути множество знакомых лиц. Большинство из этих людей она не видела долгие годы. И все задавали ей один и тот же неизменный вопрос: «Когда мы сможем увидеть твое выступление?»