Сестра моя, жизнь

Просьбы Пастернака устроить ему поездку на фронт были удовлетворены в августе 1943 года после освобождения Курска и Орла. Группа писателей, куда он был включен, получила приглашение военного совета 3-й армии посетить места недавних сражений и подготовить книгу «В боях за Орел». Впечатления от виденного записаны по свежим следам в очерках «Поездка в Армию» и «Освобожденный город» и отразились в военных стихах. Сохранились дневниковые записи, сделанные в разрушенном городе Карачеве:

* * *

«…Об этих разрушениях, об ужасе нынешней бездомности, о немецких зверствах и пр. писали очень много и не жалея выражений. Истинная картина гораздо ужаснее и сильнее. Очевидно, о жизни нельзя писать изолированными извлечениями с изолированными чувствами, а надо привлекать все попутные мысли и соображенья, поднимающиеся при этом. Так к горечи карачевского зрелища примешивается сознание, что если бы для восстановления разрушенных городов и благоденствия России потребовалось измененье политической системы, то эта жертва не будет принесена, а наоборот, всем на свете будут жертвовать системе…»

* * *

«…Нельзя быть злодеем другим, не будучи и для себя негодяем. Подлость универсальна. Нарушитель любви к ближнему первым из людей предает самого себя. Сколько заслуженной злости излито по адресу нынешней Германии! Между тем глубина ее падения больше, чем можно обнаружить в ослеплении справедливого негодования.

В гитлеризме поразительна утеря Германией политической первичности. Ее достоинство принесено в жертву производной роли. Стране навязано значение реакционной сноски к русской истории…

Весь девятнадцатый век, в особенности к его концу, Россия быстро и успешно двигала вперед свое просвещение. Дух широты и всечеловечности питал ее понимание… Этот дух особенно сказался во Льве Толстом, русскими средствами выразившем природу гения и его предвзятость… Но что такое гений?

Гений есть кровно осязаемое право мерить все на свете по-своему, чувство короткости со вселенной, счастье фамильной близости с историей и доступности всего живого. Гений первичен и ненавязчив…

И всегда рядом с неряшливою щедростью самородка следует что-нибудь завистливо рядовое и посредственное. Дела и поступки счастливого соперника кажутся ему чудачеством и безумием. Невежда начинает с поучения и кончает кровью…»

Борис Пастернак.

Из очерка «Поездка в армию».

Смерть сапера

Мы время по часам заметилиИ кверху поползли по склону.Вот и обрыв. Мы без свидетелейУ края вражьей обороны.Вот там она, и там, и тут она —Везде, везде, до самой кручи.Как паутиною опутана

Вся проволокою колючей.Он наших мыслей не подслушивалИ не заглядывал нам в душу.Он из конюшни вниз обрушивалСвой бешеный огонь по Зуше[109].Прожекторы, как ножки циркуля,Лучом вонзались в коновязи.Прямые попаданья фыркалиФонтанами земли и грязи.

Но чем обстрел дымил багровее,Тем равнодушнее к осколкам,В спокойствии и хладнокровииРаботали мы тихомолком.Со мною были люди смелые.Я знал, что в проволочной чащеПроходы нужные проделаюДля битвы, завтра предстоящей.Вдруг одного сапера ранило.Он отползал от вражьих линий,

Привстал, и дух от боли заняло,И он упал в густой полыни.Он приходил в себя урывками,Осматривался на пригоркеИ щупал место под нашивкамиНа почерневшей гимнастерке.И думал: глупость, оцарапали,И он отчалит от Казани,К жене и к детям вверх к Сарапулю, —И вновь и вновь терял сознанье.