Сестра невесты

Господи, откуда у ребенка такие мысли? Что бы ни происходило между Эверил и Вэнсом, они вряд ли уже строили матримониальные планы.

Развалившись на диване, Родни листал комиксы, а я решила еще раз обойти весь дом.

На втором этаже находились спальня сестры — здесь временно буду жить я, и еще две небольшие комнаты с наклонными потолочными балками. Везде царил дух скрипучей старины. Особая прелесть заключалась в том, что комнаты располагались на разных уровнях, в спальню Родни, например, вели две ступеньки. Единственным нововведением на этаже была современно оборудованная ванная, сверкавшая изумрудно-черной плиткой. Я принесла свои сумки и начала разбирать вещи. Меня переполняло чувство радости и умиротворения. Как хорошо, что я все-таки приехала в Черри-Коттедж!

Было тихо-тихо, лишь вороны каркали во дворе, да высокие напольные часы в коридоре напротив моей двери отмеряли минуту за минутой… Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как за мной захлопнулись двери унылой брокерской конторы. Образ мисс Палмер, суетливо сновавшей среди полок с документацией, стал приобретать нереальные, расплывчатые очертания. Пожалуй, я приняла правильное решение, подумала я с чувством глубокого удовлетворения.

Я аккуратно сложила стопку носовых платков в ящик высокого орехового комода. Это чудо наверняка сохранилось со времен царствования Уильяма и Мэри. Неожиданно из кухни донесся душераздирающий вопль Родни. Я вздрогнула, но решила никак не реагировать: мне была известна склонность мальчика к инсценировкам. В данный момент он, видимо, проверял меня на прочность. Но что-то в его крике все-таки насторожило меня, сердце сжалось. Резко задвинув ящик, я бросилась вниз. Влетев на кухню, я буквально остолбенела от ужаса: кастрюля на плите опрокинута, овощи размазаны по полу, ребенок судорожно сжимает ручонки и готов разразиться новыми воплями. Сомнений быть не могло: воспользовавшись моим отсутствием, юный следопыт изучал содержимое кастрюли и нечаянно вылил суп на себя.

Охваченная паникой, я взлетела на второй этаж и распахнула в ванной шкафчик с аптечкой. В тот момент я не обратила внимания на несколько необычный набор баночек и бутылочек. Чего здесь только не было! Лишь позже я задала себе вопрос, откуда у Эверил могли взяться дорогие флаконы с духами и туалетной водой, пеной для ванны и ароматическими маслами, косметические наборы лучших парижских салонов. А сейчас я судорожно перебирала эти сокровища, помня лишь о страданиях ребенка. Наконец в дальнем углу шкафчика я обнаружила покрытую пылью баночку вазелина.

Я скатилась вниз по лестнице и, как могла, обработала ожоги.

Родни не мог стоять на месте от боли и жалобно скулил. Боже мой, как же он умудрился так обжечься?! Я ведь только-только поставила кастрюлю на плиту, и содержимое не могло быть настолько горячим. Но, судя по крикам, ребенок испытывал сильную боль. Поскольку вазелин явно не оказал благотворного воздействия, я мучительно соображала, что еще можно предпринять в данной ситуации. И тут я вспомнила о Бобе Причарде. Вот он, наверно, удивится, что его помощь потребовалась так быстро.

Крикнув Родни, чтобы он ждал меня, я помчалась по аллее к проезжей дороге. Быстрее, быстрее, твердила я, надо поймать машину. К счастью, из-за поворота показался огромный лимузин. Не думая об опасности, я бросилась наперерез, размахивая руками. Завизжали тормоза, и я увидела разгневанного водителя.

— Если вы полагаете, что я вас подвезу, то должен вас огорчить: я этим не занимаюсь, — неприязненно произнес он, выглядывая из окна.

Задохнувшись от быстрого бега, я не могла вымолвить ни слова и в изнеможении оперлась на капот.

— Что это, черт побери, вам пришло в голову?! Хотите покончить жизнь самоубийством? — тоном инквизитора допытывался незнакомец.

Я так нервничала, что у меня не было сил возмущаться его грубыми манерами. Все мои мысли были о Родни. Я не могла простить себе своей неосмотрительности. Мне вверили ребенка, а я не уберегла его от несчастья.

— С Родни беда: он обварился горячим супом! Боюсь, у него страшные ожоги, — лепетала я беспомощно. Меня всю трясло от волнения, и в первую минуту я даже не сообразила, что чужой человек ничего не поймет из моего сбивчивого объяснения.

Нахмурившись, мужчина внимательно смотрел на меня, нервно барабаня пальцами по рулю.

— И что же, по-вашему, я должен делать? — резко спросил он.

— Это Родни Этертон, — стала поспешно объяснять я. — Он мой племянник. Понимаете, моя сестра отправилась в круиз в Вест-Индию и отставила сынишку на мое попечение, а он вылил на себя суп…

— Садитесь! — оборвал он меня на полуслове. Если бы я могла тогда мыслить трезво, я бы заметила резкую перемену в поведении незнакомца. Но мне было не до этого. Мужчина наклонился и открыл мне дверцу — я молча скользнула на сиденье. Обескураженная, я вопросительно взглянула на него, но незнакомец мрачно и отстраненно смотрел на дорогу.