Сестра тролля

Любовь к сорокам была не только у них: на гербах семейств нэнов изображали сорочьи крылья, а на нашивках стражей храмов – целых сорок, у торговцев и ремесленников имелась привычка таскать с собой амулеты в виде этой птички. Очевидно, после встречи с троллем мальчишке-оборванцу повезло, и он решил оставить дневной амулет, чтобы удача не вздумала улизнуть.

Сидя на потертом дырявом ковре, Йен и Айвен ели один пирожок на двоих.

– Завтра пойдем к хульдре забор красить, она два пирога обещала. Потом пустые бочки грузить к купцу с Солодковой улицы – он по пять монет на каждого даст, – причмокивая, довольно сообщил Йен.

– Проще украсть, – поморщился Айвен, трогая подвеску.

– Не проще, – не согласился тролль. – На нас и так все косо смотрят. Если ты собираешься всю жизнь по подворотням бегать, то я нет. И тебе не дам. Мы же братья.

– Братья? – От удивления Айвен перестал смаковать пирожок. – Тебе память отшибло, носатый? Я безымянный пацан с улицы Босяков, у меня отродясь никаких родных не было!

– А теперь есть. – Йен протянул ему руку.

Айвен светло улыбнулся и пожал ее.

– Братья!

Вид на чердак поплыл. Я с усилием, на ощупь, оторвала руку от покрытого холодным потом лба Йена. Заморгала, перед глазами прояснилось. Я снова была в Туманном замке. Обморок Йена, судя по ровному дыханию, перешел в сон.

Не зная, чем помочь, я стащила с кровати одеяло и укутала его. Сердито покосилась на полумаску в воздухе: исчезала она издевательски медленно. Шлепая по комнате, вспомнила об амулете-заглушке. Отыскала его в среднем ящике, активировала.

Теперь, даже если буду чеканить шаг как отряд великанов на параде, никто не услышит!

Чтобы немного успокоиться, я отправилась изучать, куда ведет вторая дверь. Там оказалась ванная и уборная, разделенные перегородкой.

Ванна! Как много в этом слове.

Магия цветка поддерживала меня в чистоте и избавляла от некоторых физиологических потребностей, но я все равно скучала по пене и ароматным солям. У Йена их заменяло сосновое мыло. Но я не стала привередничать. Сидя в теплой воде, я размышляла о том, что увидела. Мучить себя вопросом, как это вышло, было бесполезно. А вот что это было, я точно могла сказать: воспоминания Йена.

Из них я узнала много нового!

Бальд ни разу не упоминал о том, что его сыновья приемные. Тем более не говорил, что Айвен человек, вор в прошлом. Зато это объясняло, почему путники не удивлялись мне и моему плащу. Списали на причуды старого тролля…

Но больше меня волновало, что случилось с Йеном? Кто мог напасть на ребенка? Где его родители? Ведь тролли не бросают детей. Вывод напрашивался сам, очень печальный вывод: они погибли.

Как и мои.

Стиснув зубы, я начала с остервенением тереть себя мылом.

Из ванной вползла чистая и грустная. Первым делом побежала проверять, как там Йен.

Он все еще спал, маска исчезла до середины, на его кисти появилась половина метки.

– Мне так жаль. Почему ты не рассказывал?

Глупый вопрос, если подумать. Мы с ним знакомы неделю и пару дней. Но я так чувствовала. Теперь я понимала, почему он так смотрел на восход солнца… В то утро он потерял все и едва не потерял жизнь.

Стиснув цветок, я легко коснулась узора на коже Йена. Он не ответил, зато ответили его воспоминания.

Раздался звон монет, катящихся по хрусталю.

– Ты зачем его побил? – Полная женщина с крупным носом, из троллей мостов, сердито смотрела на Йена, а Айвен едва слышно прошептал:

– Мало ему дали!

Изображение сменилось, потом закружилось каруселью. Лица троллей мостов сменяли друг друга. Все они были недовольны новыми приемными сыновьями, которых не заставит разделиться ничто, даже упавший с неба дракон. Мальчики росли, учились, дрались, влипали в истории. Их отдавали то в одну семью, то в другую. Они неизменно были вместе.