Сестра жемчуга

– А я со своей стороны решил вот что. Если ты не объявишься в течение года сама, тогда я снова свяжусь с Георгом Гофманом, поеду в Швейцарию и найду тебя там. К счастью, Келено, ты спасла меня от столь дальней дороги. Иначе я бы изрядно растряс свои старые кости. – Френсис взял меня за обе руки и крепко сжал их. – На тебя столько всего свалилось за эти последние дни. И много печального, увы! Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?

– Да. – Я сделала глубокий вдох. – Знаешь, я рада, что наконец узнала всю правду о себе. И это означает, что я могу возвращаться в Лондон.

– Верно.

По выражению лица деда я поняла, что он подумал, будто мои планы переменились.

– Не беспокойся, – поспешно добавила я. – Мне там нужно доделать кое-какие дела. Расставить, так сказать, все точки над i. Наведу порядок в своей личной жизни и переберусь сюда уже на постоянное местожительство.

Руки деда еще крепче сжали мои руки.

– Ты точно решила перебраться в Австралию?

– Да. Думаю, мы отлично поладим. Будем держаться вместе. Как-никак, а мы с тобой последние в семье Мерсер. Уцелели, одним словом.

– Все так. Хотя я никогда не хотел, чтобы ты, Келено, чувствовала себя чем-то обязанной – мне или собственному прошлому, неважно. Если у тебя в Лондоне есть какая-то своя жизнь, не рви эти нити, руководствуясь тем, что у тебя есть какие-то долги перед прошлым. Прошлое осталось в прошлом. А сейчас нужно жить будущим. Будущее – вот что важно сегодня.

– Я понимаю, я все понимаю. Но знаешь, здесь я чувствую себя среди своих. Я часть этой земли, – ответила я с такой уверенностью, которой никогда ранее не испытывала. – И прошлое – это тоже часть меня. Можно сказать, я сама вышла из прошлого.

На следующее утро я проснулась с тяжелой головой, словно с похмелья. Избыток информации подействовал на меня, как алкоголь. Я лежала в комнате с красивыми занавесками в цветочек, под самодельным лоскутным одеялом, которое наверняка смастерили умелые руки моей бабушки. Можно только догадываться, сколько душных ночей провела Сара за своей машинкой здесь, в Алисе, пока шила это одеяло.

Я закрыла глаза и снова подумала о своем спонтанном решении, которое вчера озвучила деду. А потом вдруг вспомнила, какой дивный сон мне приснился минувшей ночью, и тут же почувствовала легкое покалывание в кончиках пальцев на руках. Будто все моя боль, вся моя злость, все мои страхи и беспокойство, все это внезапно захотело вырваться наружу, чтобы не отравлять меня и далее своим ядом.

И я уже точно знала, что сейчас сделаю.

Я вскочила с кровати, натянула на себя какую-то блузку из гардероба бабушки и ее шорты, такие ослепительно яркие, что мои ноги сразу же стали похожи на две ножки от торшеров. Вот только если сами шорты представить абажурами, то слишком уж толстоваты мои ноги для таких торшеров.

Френсис завтракал на кухне за столом, сервированны на двоих.

– У тебя есть чистые холсты? Если можно, самый большой, какой есть, – спросила я у него прямо с порога.

– Есть, конечно. Ступай за мной.

Я была благодарна деду за то, что он не стал задавать лишних вопросов, правильно поняв мое нетерпение. Молча последовала за ним в оранжерею, которую он приспособил для хранения своего художественного инвентаря. Закрепила холст на мольберте и устроилась в саду, там, где больше тени. Френсис предложил на выбор свои специальные тоненькие кисти из собольего волоса. Я подобрала нужный мне размер и принялась смешивать краски. И стоило нанести первый мазок на полотно, как мной завладело такое же странное чувство, как и раньше, и я потеряла счет времени. Оторвалась от мольберта, только когда картина была завершена, а небо стало темным.

– Келено, пора домой! – крикнул Френсис, стоя на пороге черного хода. – Иначе москиты сожрут тебя живьем.

– Пока не смотри, ладно? Я еще не совсем закончила! – Я предприняла жалкую попытку закрыть холст руками. Хотя наверняка Френсис все уже успел прекрасно рассмотреть, пока сидел у окна в гостиной.

Он подошел ко мне, обнял за плечи и крепко прижал к себе.

– Такая острая была потребность, да?

– Очень острая, – ответила я, сладко зевнув. – Не могла остановиться, пока не закончу. Между прочим, это мой подарок тебе.

– Спасибо. Я буду дорожить им.

Я так долго просидела в одной позе, что, когда попыталась встать, ноги отказались мне повиноваться. Френсис помог мне подняться со стула и повел меня в дом. Я шла, тяжело опираясь на его руку, словно древняя старуха.

– Может, все и ужасно получилось, – обронила я по пути в гостиную и почти упала в кресло, совершенно без сил.

– Может, и ужасно, – согласился со мной дед. – Но я уже точно знаю, где будет висеть твой подарок. – Он указал на свободное пространство над каминной полкой. – Хочешь подкрепиться? – спросил он у меня.

– Нет, я слишком устала. Даже есть не хочется. А вот чашку чая выпью с удовольствием, и сразу же в постель.

Френсис принес мне чай, потом примостил мою картину перед камином, сел и принялся внимательно изучать ее.