Сестры-соперницы

Тебе написала и Берсаба. Это всего лишь коротенькая записка. Твоя сестра очень изменилась, но постепенно ее силы восстанавливаются.

Надеюсь вскоре получить от тебя весточку.

С любовью, мама».

Я поцеловала письмо. Как это было похоже на маму! Такая спокойная, такая рассудительная. Все сложилось не так, как она хотела. Ну конечно, кто бы мог предполагать, что Берсаба заболеет страшной болезнью и мне придется уехать в Лондон, где я и найду себе мужа? Но она все восприняла правильно. Это была сама жизнь, а она не забыла время, когда они с отцом были молоды и влюблены друг в друга!

А Берсаба написала вот что:

«Дорогая Анжелет!

Значит, ты, выходишь замуж. Вот чудеса! Я всегда думала, что мы выйдем замуж одновременно. Желаю тебе счастья.

Когда мы встретимся, ты увидишь, как сильно я изменилась. Мне приходится почти все время отдыхать, а ты посещаешь балы, встречаешься с интересными людьми, а теперь еще и выходишь замуж. Я очень хочу тебя видеть, Анжелет. Мне столько нужно тебе рассказать! Много писать я не могу, так как быстро устаю, а к тому же меня торопят — нужно отправлять письмо.

Приезжай и привози с собой своего мужа. Я очень хочу видеть вас обоих.

Твоя любящая сестра Берсаба».

Это было первое в моей жизни письмо, полученное от сестры, поскольку раньше мы никогда не разлучались, а потом она была слишком слаба для того, чтобы писать.

Как я ни пыталась, я не могла себе представить ее обессиленной, лежащей в постели, — ее, всегда полную жизненных сил и немножко загадочную.

Но, надо признаться, я была слишком взволнована для того, чтобы долго раздумывать о доме. Мое будущее было здесь.

Приехал Ричард и уединился с сэром Джервисом, а через некоторое время вышел в гостиную, где я ждала его.

— У нас хорошие новости, — сказал он, — мы получили от вашей матери согласие, и она заверяет, что имеет право говорить от имени своего мужа. Так что препятствий для нашего обручения нет.

Он взял мою левую руку и надел на безымянный палец кольцо, которое выглядело необычно: золотой витой ободок с узором и укрепленный на нем квадратный изумруд. Кольцо пришлось мне впору.

— Добрый знак, — сказал он. — Это семейная реликвия, его всегда носили невесты старших в роду сыновей.

Я пришла в восхищение: это действительно было замечательно. Ричард торжественно поцеловал меня.

Ужинал он вместе с нами, и сэр Джервис много расспрашивал его о восстании в Шотландии и о том, почему шотландцы вступили в заговор против правительства.

— Там могут возникнуть серьезные беспорядки, — сказал Ричард, — и мы должны быть готовы к этому.

— В других местах дела тоже обстоят не блестяще, — признал сэр Джервис. Чем все это, по вашему мнению, кончится?

— Я, конечно, не берусь предсказывать, но если так будет продолжаться, то следует ожидать… чего угодно.

Сэр Джервис многозначительно кивнул.

Карлотта откровенно считала этот разговор скучным и постаралась перевести его в другое русло — на обсуждение общих знакомых и предполагаемых развлечений. Я с удовлетворением отметила, что Ричард находит эти темы не стоящими внимания — точно так же, как она считала неинтересными его заботы. И как вообще Карлотте могло прийти в голову, что он способен ею заинтересоваться? Мне хотелось дать ему понять, что я буду счастлива узнавать серьезную сторону жизни и буду внимательно выслушивать все, что он станет говорить о государственных делах.

После ухода Ричарда я удалилась в свою комнату, но вскоре раздался стук в дверь и вошла Карлотта.

Она уселась на мою кровать и выразительно взглянула на меня.

— Что за скучный человек! — воскликнула она. — Похоже, твоя совместная жизнь с генералом не обещает быть веселой.

— Это та жизнь, которую я выбрала.

— Вряд ли это можно назвать выбором, дорогая девочка. Ведь у тебя, собственно, и не было выбора, верно?

— Мне не нужен никто другой.

— Первое в твоей жизни предложение, и ты тут же его приняла. Я даже не берусь подсчитать, сколько я получила брачных предложений до сэра Джервиса.

— Я знаю о предложении Бастиана.

— О, это было несерьезно.

— Для него — серьезно.

— Деревенский мальчишка! Он так ничего и не понял. Я не чувствую себя виноватой.

— Я думаю по-другому.