Сестры Спринг

Папа был яркой личностью, буквально излучал энергию. Он заразительно смеялся и сыпал шуточками обо всем на свете. Мне нравились его взгляды на окружающий мир, я любила слушать, как он говорит, он завораживал меня страстными речами. Мередит как-то обмолвилась, что я унаследовала от него пылкое сердце.

За холодным монитором не разглядеть пылкого сердца.

Я старалась улыбаться ради родных.

– Давайте прочтем! Где оно? – Эми нетерпеливо дергала Мередит за рукав.

– Это электронное письмо, его надо сначала открыть. Потерпи чуть-чуть. – Бэт погладила Эми по волосам, и наша младшенькая тут же угомонилась.

Я постаралась придать лицу хоть какое-то выражение, чтобы на нем не проявилось чувство опустошенности. Однако я никогда не умела играть, тем более в отношениях с близкими. Бывало, рот не успею открыть, а всем уже ясно, что у меня на душе. Папа частенько называл меня открытой книгой. Когда меня исключили из школьной программы по журналистике, низведя до роли рекламщицы, я пришла домой, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, чтобы никто не заподозрил о моей неудаче. Но стоило мне открыть дверь, как все взгляды обратились ко мне, и родные принялись кудахтать надо мной, как куры-наседки. Было чувство, что карьера моя закончилась, так и не успев начаться.

Последний год школы мне предстояло провести под липким и душным солнцем Луизианы. Мэг покрывалась загаром, а я обгорала, волосы Эми еще больше светлели под поцелуями солнца, а мои просто выгорали. Солнечный свет я недолюбливала. Меня бесило, что ноги у меня белые круглый год, сколько бы я ни торчала на солнце. В результате я ходила мрачная, а окружающие, обмазав себя с ног до головы лосьоном для загара, улыбались от уха до уха. Странное складывалось впечатление: как будто все вокруг – зомби. Не как в «Ходячих мертвецах», конечно, без людоедства. Обычные жены военных и детишки, а глаза – грустные-грустные. Вот это как раз вполне естественно. Мне тоже было не до веселья. Из нашей части уезжало на войну гораздо больше солдат, чем из любой другой по всей стране, и мы жили среди обездоленных. Кто-то рос без отца, кто-то – без матери, кто-то остался без мужа, а кто и без жены.

Рождество без отца в этом году превратилось в тяжкое испытание. Мало того что главный связующий элемент нашей семьи коротал время в палатке на другом конце земного шара, нам к тому же и денег не хватало. Вспомнилось, как часто родители сердитыми приглушенными голосами обсуждали финансовые проблемы. Говорят, все беды от денег, а вот я считаю так же, как Мэг. Она однажды сказала: «Попробуй-ка быть несчастным, когда у тебя куча бабла», и в этом куда больше здравого смысла. Наверное, деньги становятся злом только тогда, когда их у тебя нет.

По техасским друзьям я скучала не меньше, чем по отцу. Ну, верней, по одной из подруг. В кои-то веки мне удалось с кем-то сдружиться, а тут пришел приказ о переводе в Луизиану. В Новом Орлеане мы прожили год, но я так ни с кем и не подружилась, даже попыток не предпринимала.

Хотя нет, не совсем. Я встретилась взглядом с нашим дряхлым соседом, целых два раза. А через неделю помахала ему рукой.

Пока Бэт зачитывала вслух письмо отца, я ушла в свои мысли. Один раз улыбнулась, услышав свое имя. Отец писал, что скучает по мне. Я тоже скучала по нему. Я подумала, что никогда больше не буду скучать по отцу, впрочем, я понятия не имела, что будет происходить в моей жизни. Сестры с мамой вздыхали, поливая ноутбук слезами, и Мередит пообещала на следующей неделе устроить нам разговор с отцом по скайпу. Мне представилось, что там, в Мосуле, наверняка тоже украсили лагерь по случаю Рождества, и на душе потеплело. Когда отец служил в Баграме и Кандагаре, лагерь наряжали к каждому празднику. Одно Рождество застигло их в Афганистане; на ужин дали лобстера и стейк, чтобы хоть чуточку скрасить отсутствие семейного тепла. Сейчас отец служил на одной из самых опасных военных баз Ирака. Надеюсь, у них там хотя бы есть елка. Мы отправили папе посылку с конфетами и печеньем от Бэт, пакетиком «Баглс» от меня, туалетными принадлежностями от Мэг и рисунком от Эми.

– Не забудьте, что нам сегодня еще идти на праздник. А ну быстренько в душ! – скомандовала Мередит и откинулась на упругую диванную подушку. Эми и Мэг принялись шумно спорить, кому из них первой мыться.

Пока мои сестры освежались и прихорашивались, я расположилась на постели и напечатала несколько предложений – и так возилась со статьей чересчур долго, больше месяца. Потом взяла в руки «Под стеклянным колпаком» и открыла на первой странице.

Глава 4

Мэг вышла из дома первая, мы направились следом. Было в Мэг что-то лидерское, такое, отчего за ней сразу хотелось идти. Из нее мог бы выйти политик или актриса.