Сеть 2.0

– Сеть, стала для меня всем – матерью, домом, закадычным другом, колыбелью души… Вы ведь, наверное, не знаете, но чипы, через которые входят в Сеть, крепят сперва на затылок, когда ты еще совсем малыш, в первый день жизни. И городские серверы сразу пишут всё, что ты видишь и чувствуешь. В сознательном возрасте, конечно, я сам решал, что сохранять, а что позволить запоминать мозгу. И все записи с чипа отправляются в историю аватара.

– Аватара?

– Это такой паспорт для сетевиков и вторая личина по совместительству.

Дохляк помолчал, затянулся, выпустив струйку дыма, совсем как Костя недавно, и продолжил.

– В три года, и это я запомнил отлично, внешний чип заменили постоянной моделью. Его вставили мне в черепушку, прямиком в мозг, буквально спаяли с нервной системой, чтобы Сеть забрасывала туда нужные импульсы. А те создавали в мозгу красочные образы, окутывая несуществующими запахами, имитируя холод ветра в квартире, тепло прикосновения давно почившего родственника или грохот товарного поезда во время просмотра старого фильма. Я будто прозрел в тот день! Такое невозможно представить…

Чип стал частью меня, как шестое чувство или немой голос в голове шизофреника. Он учился видеть и осознавать этот мир вместе со мной, запоминал мои страхи и радости, падения и триумфы, начинал по-настоящему понимать меня. Сеть и я, мы срослись через миниатюрную микросхему в затылке. Лишиться чипа или выйти из Сети – всё равно, что потерять зрение или слух, мир тускнеет, будто замирает, становясь тяжеловесным и неповоротливым. Сама реальность никогда не была настолько реалистичной, до того филигранно настроен чип!

– он усмехнулся, помолчав пару секунд. – А потому я безвылазно сидел внутри несуществующего мира – единственно настоящего для меня.

А что в итоге? Квартиры «сжались» до пары десятков квадратных метров на семью, а заполнила их цифровая реальность, превращая в просторные замки, шикарные коттеджи или уютные шатры на берегу моря.

Запись застыла. Дохляк так и сидел, скрючившись на стуле, глядя в пустоту, наполнявшую все его существо. Насколько же огромной была Сеть, что оставляла такую невообразимо глубокую пропасть после себя?

Из глаз Данилы хлынули слезы. Этот человек, Догин, или как его там, говорил с ним, смотрел из холодной бездны в его зияющую пустоту. Оба они вынули Сеть, оставив лишь хрупкую оболочку. И до этого момента Данила не осознавал, насколько тяжело в одночасье терять весь свой мир.

– Этот мужик, Догин, – заговорил Костя после недолгой паузы, – чем-то насолил своим в городе, и его за это попёрли. Выслали агентов, чтобы арестовать и забрать чип, но тот сбежал. Так и мотался по сетевым городам пять лет, пока его не изловили, – он усмехнулся. – Догин оказался не пальцем деланный – навалял агентам, угнал их тачку и сбежал к нам. Сергей его нашел и пристроил недалеко от брата. Мужик оказался полезный, много чего о Сети знал, да и вообще, толковый он, понимаешь?

Данила кивнул, хотя не знал, о чем это Костя.

– Правда, потом он с катушек съехал. Как-то прознал про Переход, ну и сторчался в конец.

– Чего?

– Наркоша он конченный, – угрюмо добавил Костя. – Когда-то был хорошим программистом, а теперь так, биомусор.

– А это как? – недоумевал Данила.