Сеть. Как устроен и как работает Интернет

Вечером того дня я оказался одним из двух посетителей, ужинавших в пабе Cable Station Inn, который расположился в бывшем центре отдыха учебного комплекса. Владельцы бара купили помещение напрямую у Cable & Wireless

. Цель моего путешествия не показалась им странной. Один из их соседей (и завсегдатаев) когда-то управлял одной из местных наземных станций и был из того типа людей, что знают ответы на все вопросы.

– У вас уши завянут от его бесконечной болтовни, но он об этих вещах знает больше, чем кто-либо, – сказал мне хозяин паба. – У него просто какой-то Google в его голове!

– Возможно, он даже устроит вам экскурсию! – предположила хозяйка.

– Нет, это не так-то просто, – отозвался хозяин.

На следующее утро я направился в Музей телеграфа. У пожилой леди, прилежно изучавшей допотопные журналы записей актов гражданского состояния Порткурно, вдруг вырвался возглас изумления: оказывается, ее дядя родился прежде, чем ее двоюродные бабушка и дедушка успели пожениться! Я сидел за длинным деревянным столом в старом здании учебного центра, пока архивариус Алан Рентон вытаскивал коробки с документами времен первых телеграфных кабелей, ушедших в море с местного пляжа, и топографические карты бухты.

Отчет «Кабель Порткурно – Гибралтар № 4» (этот кабель был проложен в 1919 году) свидетельствовал о высочайшем инженерном мастерстве. Судно «Стефен» вышло из Гринвича в конце ноября, имея на борту 1416 морских миль[37] кабеля, изготовленного компанией братьев Сименс. Через несколько дней при небольшом северо-восточном ветре судно причалило в бухте Порткурно и переправило на берег конец кабеля, который поддерживали на плаву девяносто деревянных бочонков. К 5:20 вечера «Стефен» поднял якорь и двинулся в сторону Гибралтара, вытравливая кабель через корму, – «все прошло удовлетворительно». Через две недели корабль был уже в Гибралтарском проливе, ожидая «хороший, ясный и солнечный» день, чтобы вывести на берег второй конец кабеля. «Финальные испытания завершены, директор-распорядитель проинформирован», – так заканчивался отчет.

В те годы подводная прокладка кабелей уже стала рутиной (несмотря на то, что отчет полон жалоб инженеров на «очевидные риски прокладки кабеля на глубоководье в зимнее время» и на то, что «Стефен» слишком сложен в управлении). Так или иначе, отчет напоминал о том, что к тому времени бухта Порткурно уже на протяжении жизни двух поколений была столицей гудящей империи коммуникаций и останется таковой еще надолго – хотя сама империя станет гораздо более тихой.

Позже в тот же вечер я прошел по пляжу до места, где стоял домик старого телеграфного отделения, находившийся на попечении музея и открывавшийся для посетителей, если на пляже было достаточно народа. Солнце уже садилось за утес, и на пляже было всего несколько пар, любовавшихся волнами. В верхней части пляжа стоял выцветший знак с надписью «телефонный кабель», предупреждавший проходившие суда о необходимости соблюдать осторожность. Я взобрался по крутой лестнице, прижавшейся к скале, на дорогу, которая вела вдоль обрыва. Далеко внизу шло рыболовное судно – точка размером с мой ноготь. Еще дальше в море огромный танкер на всех парах шел в сторону Ла-Манша. Океан казался гладким синим стальным ковром, протянувшимся до горизонта, воплощением бесконечности. Я попытался представить себе кабели на дне океана, их последние отрезки перед выходом на землю.

В сувенирном магазине музея я купил небольшой кусочек настоящего кабеля, вложенный в стеклянную коробочку размером с мой большой палец. Пластиковая оболочка кабеля была срезана, чтобы показать медную оплетку, несущую напряжение для повторителей, и сами оптические волокна. Диаметром такой кабель был не больше четвертака, но длины практически бесконечной. Он был одновременно доступным и недоступным – его было легко себе представить в одном измерении и очень сложно в другом. Он был подобен самому океану: самой большой вещи на земле, которую, однако, можно за день преодолеть на самолете или за миг – по электронной сети. Как странно, глядя на кусок физического Интернета, увидеть напоминание того, насколько велик мир, хотя Интернет всегда кичился тем, что сделал мир меньше. Сеть не стерла расстояния, а лишь сделала их разметку более наглядной – словно линейки на только что вымытой классной доске.

На обратном пути в деревню я увидел люк, на крышке которого было выбито слово «гибкий». По дороге к парковке у пляжа люков стало еще больше, а затем показалась площадка с каким-то жужжащим оборудованием, окруженная деревянным забором. Из водоотводной канавы росли огромные, доисторического вида стебли гуннеры, каждый из них был выше человеческого роста, и казалось, они питаются светом, проносящимся под ними.