Сетевое окружение

– Это Петя. Он мониторит все выступления по теме, которая волнует нашего клиента. Самое необычное присылает мне.

– Неужели ваш искин разбирается в таких сложных материях? Хотя… Да, пожалуй, все модные «технологии долгожителей» можно разбить на четыре-пять групп, так что вашему искину было легко обучить свой классификатор и выявлять то, что не вписывается…

– Нет-нет, доверять машине человеческую семантику – опасное дело. У моего Пети мониторинг попроще, на чистой физиологии: пульс, дыхание, интонации, жесты. Он определяет, насколько выступающий говорит правду и насколько неадекватно реагируют окружающие. Ваш случай – высший рейтинг по обоим параметрам. Но в чём состоит ваша идея, я до сих пор не знаю. Так что изложите, пожалуйста, если не трудно. В общих чертах.

Доктор Орэрэ начал сбивчиво и неуверенно, поскольку ему ещё не доводилось делать доклады в процессе скоростной ходьбы по мостам. Но постепенно нужные слова стали выстраиваться в связную историю, и он кратко пересказал молодому человеку основные результаты своего исследования. Тот слушал очень внимательно, не перебивая. Лишь когда они уже спустились с моста и свернули на набережную, он спросил:

– Выходит, без креветки никак нельзя?

Орэрэ подтвердил, что никак. Молодой человек как будто даже обрадовался:

– Отлично, доктор. Если вы готовы рассказать всё это нашему клиенту, можете рассчитывать на серьёзное финансирование ваших исследований. Только пара замечаний по ведению беседы, ладно? Во-первых, этот микроорганизм, который креветка передаёт мурене… вы назвали его «паразитом». Очень неприятное слово. Нельзя ли сказать как-то иначе? Симбионт?

– На этот счёт биологи до сих пор спорят.

– Вот и договорились. Если спорят, значит, термин не устоялся, и мы можем использовать более благозвучный. То же самое касается вашей специальности… Вы же последние годы работаете в институте неврологии. Не против, если я представлю вас как нейробиолога?

– Можно и так, – доктор Орэрэ подумал, что, в сущности, это очень мелкие уступки по сравнению с тем, когда тебя тыкают шокером и выкручивают руки.

– И ещё вы сказали, что мурены после этого «теряют агрессивность», – продолжал адвокат. – Давайте не будем эту тему педалировать, ладно? Тут я даже не знаю, как лучше объяснить вам наши культурные коннотации… Ну, вот смотрите: вы же по происхождению маори, так? Если бы кто-то при вас начал склонять «головорезов», вы бы могли принять это на свой счёт. А кто-то из ваших соотечественников, может быть, обиделся бы на выражение «наконец повывели всех головорезов».

– Кажется, я понимаю, – ответил Орэрэ, хотя ничего не понял.

– Вот и хорошо. А остальное всё рассказывайте ему как есть.

# # #

Средневековый замок был врезан в скалу над обрывом, и из гостиной, куда провели доктора Орэрэ, открывался великолепный вид на один из самых высоких водопадов Шотландии. Доктор постоял пару минут у прозрачной стены, любуясь бурным потоком, но потом решил на всякий случай осмотреть помещение. Он ещё не вполне пришёл в себя после утренних событий в галерее и последовавшего затем головокружительного перелёта на частном джете в апартаменты загадочного клиента адвокатской конторы «Иванов, Петров и Глэдстоун». Вид текущей воды успокаивал, но Орэрэ решил, что надо быть настороже.

Увы, интерьер гостиной не производил и десятой доли того приятного впечатления, что давал водопад. Зато вспомнились студенческие времена, когда они с друзьями высмеивали голливудские сериалы за такие вот странные помещения – не просто пустые, а прямо-таки стерильные; даже если там стояла мебель, всё было такое новенькое, чистенькое, только что из магазина. Теперь доктор Орэрэ с удивлением обнаружил, что такие дома бывают и в реальной жизни. Пол, кресла, изящный столик в центре, хрустальный графин и стаканы – всё это как будто полировали до изнеможения, а потом расставляли в идеальном безжизненном порядке. Некоторое разнообразие вносила абстрактная картина, висящая над каминной полкой, – что-то вроде голой женщины, которая взорвалась изнутри. Но картина была неприятной, и глаз на ней не задерживался. В дальнем углу комнаты стояла высокая ваза бледно-голубого цвета, наверняка древняя и дорогая, но тоже какая-то нелепая в этом стерильном пространстве, где никто не поставил в неё хотя бы сухоцветов.

От вазы к окну тянулся вдоль стены деревянный стеллаж в форме лестницы; внутри его квадратных ячеек что-то пестрело, и вначале доктор Орэрэ принял это за очередной элемент декора. Но, подойдя ближе, разглядел, что перед ним – настоящая прихоть миллионера: стеллаж был забит бумажными книгами. У себя на родине Орэрэ вообще никогда не видел книг, да и на старых континентах он держал их в руках только пару раз, пройдя целый ад архивной бюрократии только для того, чтобы добраться до двух печатных исследований прошлого века, которые по ошибке остались неотсканированными.