Сетевые публикации

По бульварам идет прекрасная демонстрация свободных от страхов, забот и ответственности людей. Радостные лица, улыбки во весь рот. Веселая толпа катится по бульварам. Народ смеясь, прощается со своим прошлым, с угнетением, со страхами, с тоталитарным режимом. Впереди — лидеры, румяные, толстые, довольные.

Усталый серый оксфордский профессор спрашивает: это дети?

Нет, писатели.

Западный проект России (16.05.2012)

Карл Великий, Фридрих Барбаросса, Карл Пятый, Наполеон, Гитлер — мало попыток было? Недостаточно, чтобы сделать вывод? Библиотеки про это написаны, а не впрок. И спрашиваем: а что, отпадет Греция от евросоюза? Не в бреду спрашиваем, живо интересуемся.

Да, Греция отпадет от союза, Испания обанкротится, альянс Франции с Пруссией нереален, объединенная Европа развалится обязательно, а как иначе? Священная Римская империя не устояла, а еврозона устоит? Почему то, что не получилось у Наполеона, должно было выйти у Саркози? Вероятно, потому что он намного талантливее, личность у него ярче, чем у корсиканца, взгляды шире. Так, что ли? Зачем в ерунду верили?

Ответ прост: по глупости. Другого ответа нет.

Невежество и глупость, зависть и жадность — творцы новейшей истории. И наши российские беды — они только от глупости произошли, наш главный враг — собственный идиотизм. Остальное ветром надуло.

В основу дерзновенных прожектов последних 30 лет было положено якобы доказанное утверждение — будто Россия это часть Европы. На эту тему читались доклады в обществе Сороса, эту дикую теорию печатали какие-то научно-популярные журналы, и лекции про это говорились в провинциальных институтах.

Разумеется, никакой приличный университет эту тему к рассмотрению принять не мог: это совершенное шарлатанство, никакая историческая наука не будет пытаться доказать, что Азия — это Европа.

В истории и философии самое интересное — разбираться с условиями задачи, отменить которые нельзя. Как это многим известно, Россия — северная страна, четыре пятых которой находятся в Азии, а одна пятая в Европе. Это вот такая страна, и отменить ее историю и географию нельзя. Считать Россию европейской державой можно, с той же степенью достоверности ее можно считать и Полярной державой, поскольку некоторые земли расположены за Полярным кругом. Провозгласить Россию Европейской державой было исключительно выгодно с политической точки зрения (открылось необозримое поле для политических спекуляций) и крайне недобросовестно с точки зрения научной. Вслед за хвастливой Екатериной II (она любила врать: «есть европейская держава!»), интеллигенты горбачевского разлива стали именовать себя европейцами; называли они себя европейцами на том основании, что любили ездить в загранкомандировки и знали один иностранный язык.

Вообще говоря, российский западник любит то, о чем не имеет никакого представления. Я наблюдал русского европейца, который не мог разобраться, какая из дверей (G или L) ведет в мужской клозет, а какая — в женский; при этом, путь в цивилизацию он указывал недрогнувшей рукой, и полагал, что направление верно.

В перестроечные годы среди прочих авантюр прошло и провозглашение России Европой. Казалось, что наши пустыри зарастают оливами прямо на глазах: «хочешь жить как в Европе — голосуй за правых»! Спорить с этой ахинеей никакой академический ученый не стал — как не стали, допустим, в Кембридже и Оксфорде оспаривать новую историографию Фоменко. В России это дикую теорию излагали не историки, разумеется; сие было бы невозможно — но в 80-90е годы новоиспеченная наука «культурология» потеснила историю. Поинтересуйтесь специализацией у любого сегодняшнего Ипполита Маркелыча — непременно окажется, что он культуролог.

Пафос Ипполита Маркелыча был понятен: и мы имеем право на блага, нас просто злокозненные большевики от общей кормушки цивилизованных народов оттерли! Пустите, посторонитесь, мы очередь занимали, я за этой дамой стоял!

Вообще говоря, некие границы даже у невежества существуют. Мы интуитивно знаем, что разворот сибирских рек против течения, — это авантюра; нам не придет в голову убеждать зоологов, что заяц и медведь — это одно и то же животное, поскольку оба живут в лесу, оба покрыты шерстью, и хвосты у обоих короткие.