Сети сатаны

Во вторую ночь Иоганн поднялся задолго до рассвета. Он старался не шуметь, чтобы не разбудить Арчибальда, с которым делил комнату. Магистр, как обычно, пил до поздней ночи. От него несло, как из винной бочки, и даже блохи, казалось, брезговали такой добычей. Иоганн на цыпочках спустился по лестнице и вышел на задний двор, где за дощатой перегородкой помещалась уборная. Там он справил нужду и постоял еще на свежем воздухе, глядя на убывающую луну. Прошла всего неделя с тех пор, как он сбежал от наставника. А казалось, это произошло в прошлой жизни.

На плечо ему легла чья-то рука.

Иоганн резко развернулся и уперся взглядом в лицо Саломе. В темноте оно было даже красивее, чем при свете дня, – узкое, цвета обожженной глины, с острыми скулами в обрамлении спутанных волос. Она накинула на себя попону, которая едва скрадывала изгибы тела. Ее полные губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– Воешь на луну, волчонок?

Иоганн помотал головой.

– Так… пытаюсь кое-что забыть.

– Не ты один. – Она рассмеялась хрипло, как мужчина. – Арчибальд пытается забыть, что он теперь старый пьянчуга, а не странствующий ученый из богатого дома. Эмилио пытается забыть, что сделали солдаты с его родителями в Ломбардии. А Петер не хочет думать о том, что его звезда клонится к закату.

– Но… он ведь так здорово играет… будто…

– …будто сам дьявол, знаю. – Саломе усмехнулась. – Точнее и не скажешь! В глазах Церкви мы лишь заманиваем людей в сети сатаны, а в танцах отправляем свои черные мессы. – Она непристойно покачала бедрами. – В особенности это касается нас, падших женщин. Ну что, чувствуешь, как тебя манит в его сети, ммм?

– Петер запросто мог играть при дворах. – Иоганн не поддался искушению. – Но он скитается вместе с вами по городам и деревням… Почему?

Саломе подмигнула ему.

– И тут не обошлось без проклятой женщины и ее губительных чар. Насколько я знаю, Петер – младший сын франконского рыцаря. Он полюбил девушку, дочку простого цирюльника, и ради нее покинул семью. Но бедняжка слишком рано умерла, и даже его музыка не смогла спасти ее. С тех пор он скитается по свету, не находя утешения… – Она пожала плечами. – Во всяком случае, так он рассказывает, когда напьется. Но даже в такие минуты говорит мало, и половины слов уже не разобрать. Изредка, когда ему особенно тяжело, он вспоминает о какой-то сделке, которая отняла у него любимую.

– Уж я-то его понимаю, – мрачно заметил Иоганн.

– Потому что тоже любил девушку? – Она шагнула ближе. – Да?

– Ну а ты? – торопливо спросил Иоганн. – Что ты пытаешься забыть?

– Я каждый день забываю все, что было прошлой ночью.

Саломе вдруг скинула попону и встала перед ним совершенно нагая. Иоганн смотрел на ее безупречное тело. Волосы в паху чернели, как волчья шкура, полные груди купались в свете луны. Юноша словно оцепенел. Внезапно она привлекла его к себе и поцеловала, жадно и страстно; ее язык извивался у него во рту, точно взбешенная гадюка. Иоганн почувствовал ее руку у себя в промежности. Плоть его напряглась, и противиться этому было невозможно.

– Мне нравятся твои глаза, волчонок, – прошептала Саломе. – Такие темные, они как бездонные топи… В них что-то кроется, а я не могу разгадать этого. Объясни мне.

– А… как же Эмилио? – спросил Иоганн, запинаясь.

– Кто такой Эмилио? – Танцовщица хихикнула. – Я свободна, волчонок, и никому не принадлежу. Даже Бог мне не хозяин.

Тем временем она прижала его к стоявшей неподалеку бочке. Судорожно, как в лихорадке, Иоганн подхватил ее под ягодицы и придвинул к себе. Медленно и ритмично Саломе двигала бедрами, обратив свое лицо к полумесяцу. Они отдавались страсти без единого слова, и тела их сплетались, точно в борьбе. Лишь под конец у Саломе вырвался тихий вскрик. По телу ее пробежала дрожь, и она обмякла без сил. Иоганн вдыхал солоноватый запах ее пота. И хотя стоял холод, его самого бросило в жар, как тогда, в ржаном поле с Маргаритой.

Через некоторое время Саломе отстранилась от него и вновь завернулась в попону. На губах ее играла лукавая улыбка.

– Надо возвращаться, пока остальные не проснулись. Петер хочет тронуться пораньше.

Девушка еще раз погладила его по подбородку, покрытому мягким черным пушком.

– Сладкий волчонок, – прошептала она. – Нам еще выпадет случай распробовать друг друга.

Саломе развернулась и поспешила к задней двери.

А Иоганн еще долго стоял, словно заколдованный, посреди двора.

* * *

Два часа до рассвета юноша не находил покоя – ворочался в кровати, думал о Саломе и о том, что она сделала с ним на заднем дворе. Впервые он, будучи в ясном уме, совокупился с женщиной. Тогда, в пещере, Маргарита боялась потерять невинность, а о том, что произошло той ночью в лесу под Нёрдлингеном, Иоганн и вспоминать не хотел. Стоило ему закрыть глаза, и он снова чувствовал запах Саломе. Значит, вот каков он, тот волшебный миг, о котором твердил весь мир… Иоганн вынужден был признать: он был околдован. Только вот как теперь смотреть в глаза Эмилио и не краснеть при этом? Скажет ли ему Саломе о том, что произошло между ними?