Читаем Севастополь (сборник) полностью

Он повел рукой в сторону двери.

— Можешь считать себя свободным.

Бережно держа книгу, Кирюша попрощался с командиром и шмыгнул в коридор штольни.

Чудесной прохладой тянуло из квадратной щели выхода. Кирюша торопливо шел навстречу свежему воздуху, подставляя его невидимым струям разгоряченное лицо, пока в глаза не брызнул, ослепив на мгновение, нестерпимо яркий свет.

Уже рассвело. Над маслянистой поверхностью бухты поднимались испарения, постепенно редея и растворяясь в бледноголубом небе.

Спиралью вилась от штольни к пристани тропинка, протоптанная за месяцы осады.

Сбежав по ней на пустынный причал, который еще четверть часа тому назад был загроможден грузом, переполнен людьми, заставлен судами, Кирюша поспешил к одинокому сейнеру. Другие суденышки еще до рассвета разбрелись по расщелинам Корабельной стороны, под защиту зданий госпиталя и разбитого транспорта в дальнем углу бухты.

— Федор Артемович! — на ходу окликнул шкипера маленький моторист. — Ухожу до семи вечера на берег. Капитан-лейтенант приказал.

Из-за выступа рубки на корме сейнера показался коренастый усач.

— Правильно, — одобрил он, сойдя на причал. — Чем тебе весь день без дела томиться, лучше ступай и проведай мамашу. Ты ведь на Мясной живешь?

— Да, в третьем номере. Только в прошлом месяце наш дом разбомбили, а мама с Николкой в дом Логвиненковых перебрались. У самого берега.

— Так пошли скорее, — поторопил усач. — До башни вместе. Я за харчами схожу. Еще успеем взобраться.

Шкипер торопился не зря. Едва он и Кирюша, — составлявшие весь экипаж сейнера, — поднялись на верхнюю площадку лестницы, вдалеке раскатился орудийный выстрел и над ними томительно зазвенел рассеченный снарядом воздух.

Кирюша обернулся и, убедившись, что снаряд разорвался в стороне от Минной пристани, поискал глазами место, откуда стреляли. Взгляд его задержался на зданиях привокзальных кварталов, зияющих пробоинами, затем скользнул по источенному снарядами холодильнику, остовам мертвых судов у берегов бухты, пустынному рейду и редким купам зелени, увядшей под налетом гари взрывов и пожаров.

Стреляла фашистская батарея из-за слободки на Корабельной стороне.

Снаряды неслись через бухту, вонзались в нее, взметая багровые в отблесках зари брызги, разрывались у самого подножья и на склоне горы.

Шкипер встревожился:

— Сюда метят, и довольно точно… Как бы наш «экспресс» не накрыло.

Предчувствие не обмануло его.

Очередной снаряд зарылся в бухту по соседству с причалом, и тотчас палубу сейнера окутал пепельно-рыжий дым. Обломки деревянных надстроек взлетели над пристанью до уровня площадки, где задержались Кирюша и шкипер. Дым рассеялся, стелясь по воде, и они увидели, как медленно, будто нехотя, начал погружаться в пучину у развороченного причала их сейнер.

— Отплавался!..

Огорченный шкипер выругался и ринулся к штабной штольне.

— Не торчи на виду! Уходи наверх и не дожидайся меня! — крикнул он.

Кирюша опешил, подавленный зрелищем гибели сейнера, но моментально пришел в себя, когда следующий снаряд упал между пристанью и площадкой лестницы. Град земляных комьев обрушился на площадку.

В следующее мгновение маленький моторист, отфыркиваясь, вынырнул из удушливого полумрака и, карабкаясь к подножью Минной башни, полез вверх.

* * *

— Повремени, товарищ Вакулин, есть разговор с глазу на глаз, — удержал капитан-лейтенант шкипера, который только успел открыть рот. — Чего запыхался, сынок? — обратился он к Кирюше, едва тот собрался доложить о своем возвращении. — Сперва отдышись. Вижу, что благополучно обернулся. Мать жива? Вот и хорошо, что повидал ее. С полдня положение наше ухудшилось. Равелин занят противником.

— И Панораму разбомбили! — в отчаянии воскликнул Кирюша. — Горит вся!

Командир отряда медленно поднялся из-за стола.

— Не пощадили?.. — с тихой яростью выдавил он из себя; лицо его исказилось. — Запомни это, Кирюша, на всю жизнь запомни!..

— Товарищ капитан-лейтенант, — официально обратился к нему маленький моторист, — раз наш сейнер погиб, то пошлите меня на другой.

Командир молчал, и Кирюша упрямо повторил:

— Пошлите… Я и дальше не струшу.

— Да разве я сомневаюсь, товарищ Приходько? — отечески любовно глядя на него, произнес командир отряда. — Ладно, ступай на двести четвертый. Вакансии мотористов пока заняты, походишь матросом. Как стемнеет, вместе пойдем в бухту Матюшенко.

Едва теплая южная ночь спустилась на Севастополь, прикрыв густой темнотой раны города и пустынные рейды, из укромных недосягаемых для обстрела мест Корабельной стороны выбрались после дневного отстоя суденышки отдела плавучих средств.

Одно за другим они пересекали бухту и швартовались к разбитому снарядом причалу Минной пристани.

Там их встречал командир отряда.

Пока длилась погрузка, он проверял готовность судов, инструктировал шкиперов, рекомендовал командирам шхун использовать преимущество ломаных курсов, чтобы как можно меньше времени находиться под огнем врага у ворот гавани.

— Пора, — коротко произнес он, перейдя с причала на палубу головного сейнера, и шутливо приказал: — Отдавай концы с кранцами, сынок.

Кирюша выбрал на борт швартовы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное