Севастопольская страда [СИ]

Сильные потери, понесенные соединениями 11-й армии за последние дни, серьезно огорчили Манштейна, но не заставили его отказаться от своих намерений. Вечером 10 июня, он позвонил в штаб фельдмаршала Бока и, объяснив всю сложившуюся ситуацию, попросил его срочно прислать пополнение численностью в четыре полка.

Это известие не очень обрадовало командующего группой армий «Юг», но как прусский аристократ Федор фон Бок не остался равнодушный к просьбе своего собрата. Прекрасно понимая, что Гитлер не согласиться на отправку в Крым четырех полков накануне нового наступления на Восток, фельдмаршал пошел на маленькую хитрость. Он приказал изъять из каждого полка по две роты и, соединив их в одно целое, отправил их в Крым.

Получив подтверждение от фон Бока о благополучном решении его просьбы, Манштейн приказал продолжить наступление против северных секторов советской обороны.

Не зная ещё о нахождении в Севастополе генерала Рокоссовского, Манштейн отметил изменение тактики противника.

— Этот генерал Петров, очень быстро извлекает уроки из своих прежних ошибок и неудач. Он стал активнее действовать и вместо обороны предпочитает контратаковать и следует признать, действует весьма удачно — сказал генерал, подводя итоги так хорошо начавшегося дня.

— Совершенно с вами согласен, экселенц. Рисунок действий противника действительно сильно изменился, и у меня появились определенные сомнения, сумеем ли мы взять эту чертову крепость — высказал свои опасения начальник штаба.

— А я в этом нисколько не сомневаюсь. Фельдмаршал фон Бок поможет нам резервами, а мы при помощи авиации и артиллерии доведем начатое дело до конца. Генерал Петров сопротивляется нам, тем даже лучше. С завтрашнего дня я прикажу уничтожать выявленные батареи противника без оглядки на количество боекомплектов. Посмотрим, чей карман окажется толще и тогда горе проигравшему! — зло изрек Манштейн и в словах новоявленного предводителя галлов не было столь привычного для пруссаков бахвальства и пренебрежения.

Германский запас снарядов в разы превосходил севастопольские арсеналы. Благодаря ручейку с Большой земли, в среднем на одно орудие приходилось от 2-х до 4-х боезапасов в зависимости от его калибра. Этот задел позволял защитникам города кратковременно отбивать атаки противника, но вступать в затяжную схватку — было смерти подобно. Благодаря регулярному подвозу боеприпасов, немцы имели неоспоримое преимущество.

Именно благодаря этому фактору, Манштейн намеривался в самое ближайшее время прорвать оборону противника и к севастопольской бухте. Но прежде чем он смог приступить к исполнению задуманного, судьба преподнесла ему две горькие пилюли.

Первая заключалась в том, что за прошедшую ночь русские бомбардировщики вновь атаковали позиции 11-й армии, в результате чего, осадная артиллерия лишилась сразу шести 150 мм чешских гаубиц.

Свидетели налета в один голос утверждали, что не слышали в ночной темноте привычного для атакующего самолета гула. Лишь только один из часовых охранявших артиллерийскую позицию, услышал негромкий звук, перед тем как с небес на батарею обрушились бомбы.

— Он был очень похож на звук работающей швейной машинки «Зингер». Это было так необычно, поэтому я запомнил — слова солдата привели в удивление ведущих расследование офицеров. Мало ли чего может послышаться часовому, но следуя духу немецкого порядка, они были зафиксированы на бумаге для дальнейшей консультации с летчиками.

Вторым неприятным сообщением было то, что оба могучих «Карла» вышли из строя. Дав по два залпа по ненавистному для каждого солдата 11-й армии форту «Максим Горький», «Один» и «Тор» умолкли по досадной и очень банальной причине. У любимых пушек фюрера кончились снаряды.

Естественно, их выбытие не могло серьезно ослабить ударную силу немецкой артиллерии. Здесь главную роль играли гаубицы, а не мортиры, но сам факт пагубным образом сказывался на настроении армии. Величественный рейх, сумевший в короткий срок построить такие громады, не мог обеспечить их бесперебойное функционирование.

Все это наводило на неприятные размышления, которые нет-нет, да и проскальзывали в разговорах немецких солдат и офицеров, несмотря на бравурные крики подопечных рейхсминистра Геббельса.

Настроение у генерал-полковника ухудшилось бы ещё больше, если бы он узнал, что транспорт «Абхазия» жив и даже смог покинуть Камышовую бухту. Отремонтированный и залатанный на скорую руку, под прикрытием специально прибывших за ним эсминцев, он покинул Севастополь, взяв на борт раненых и больных.

Для прикрытия поврежденного транспорта, адмирал Октябрьский прислал крейсер «Молотов» и три эсминца. Учитывая полученные с «Абхазии» боеприпасы и орудия, а также большие потери за последние три дня, генерал Рокоссовский просил прислать пополнение, что и было сделано.

Целых две стрелковые бригады влились в ряды защитников Севастополя, покинув временно спокойный Закавказский фронт. Семен Михайлович Буденный не очень охотно расстался со своими соединениями, но отказать своему собрату по оружия, как и фельдмаршал, Федор фон Бок, не смог.