Север и Юг

Маргарет подумала, что в изменении его манер, которые вдруг стали тихими и смиренными, виновата усталость. И, похоже, он не знал, как начать разговор на интересовавшую его тему. Добросердечный и чуткий мистер Хейл заметил его робость и тут же пришел на помощь:

– Мы собирались пить чай. Может быть, вы присоединитесь к нам, мистер Хиггинс? Проведя весь день под дождем, вы, наверное, устали. Маргарет, дорогая, приготовь нам, пожалуйста, по чашке чая.

Девушка покорно спустилась вниз на кухню и выполнила просьбу отца, чем сильно огорчила Диксон. Та, естественно, очень трогательно и раздраженно излила хозяйке всю боль своей обиженной натуры. Диксон, как и многие люди, которые общались с Маргарет – не исключая саму служанку, – охотно выполняла все ее желания и просьбы. Готовность хозяйки к работе и ее мягкая воздержанность заставили Диксон устыдиться.

– С тех пор как мы приехали в Милтон, я одного не понимаю: почему вы с хозяином принимаете простых людей в гостиной? Помню, в Хелстоне никто из них не проходил в дом дальше кухни и я всегда давала им понять, что находиться там – большая честь для их сословия.

Хиггинс решил исповедаться перед одним свидетелем. После того как Маргарет покинула комнату, он подошел к двери, чтобы убедиться, что та закрыта. Затем вернулся к мистеру Хейлу и тихо произнес:

– Вы никогда не догадаетесь, куда я сегодня ходил, особенно если вспомните мои вчерашние слова. Я искал работу. У меня появилось стремление найти ее. Я велел себе держать мой вежливый язык на привязи, что бы они там ни говорили. И я скорее вонзил бы в него зубы, чем заговорил бы, не подумав дважды. Все это ради того человека… Ну, вы понимаете.

Он ткнул большим пальцем за спину – в неизвестном направлении.

– Нет, не понимаю, – ответил мистер Хейл.

Он видел, что Хиггинс ожидал какого-то общего соглашения, но был сбит с толку упоминанием о «том человеке».

– Я говорю о парне, который там лежит, – продолжил Николас, сопроводив свои слова еще одним подобным жестом. – О том, который утопился! Вот уж не думал, что ему хватит смелости лежать в ручье и ждать, когда вода зальет его легкие. Вы же знаете Бушера.

– Да, я понял, – ответил мистер Хейл. – Вернемся к тому, о чем вы говорили.

– Короче, это ради него. Хотя нет. Ведь он сейчас там, где люди не чувствуют голода и холода. Это скорее ради его жены и детей.

– Благослови вас Бог! – вскочив с кресла, воскликнул мистер Хейл. – И что же вы сделали? Рассказывайте! Вы устроились на фабрику?

– Так я же и рассказываю, – ответил Хиггинс, немного удивленный волнением своего собеседника. – Я не просил бы работу для себя, понимаете? Но семья Бушера осталась на моем попечении. Когда-то мне хотелось показать бедному Джону правильный путь. Но я направил его не на ту дорогу и теперь обязан ответить за свою ошибку.

Мистер Хейл сжал руку ткача и встряхнул ее с энтузиазмом. Николас выглядел смущенным и пристыженным.

– Хватит, сэр, хватит! Любой человек сделал бы то же самое, и, возможно, с большим успехом. Поверьте мне, я никогда не получу работу. Даже в самой далекой перспективе. Во время нашего разговора с Хэмпером я послал к черту его так называемую письменную клятву. Нет, я не подписал ее – даже ради маленьких деток Бушера. И тогда он сказал, что не примет на свою фабрику такого рабочего – ни меня, ни любого другого мятежника. Я остался бедной черной овцой. Несчастные дети будут голодать, потому что мне не удалось устроиться на работу. Одна надежда на вас, священник. Вы поможете мне?

– Помочь? Но как? Что я должен делать?

– А вот и ваша дочь.

Он кивнул на Маргарет, которая, войдя в гостиную, остановилась у порога.

– Она часто рассказывала мне о прекрасном юге и счастливых днях, проведенных там. Я не знаю, как далеко находятся те места, но думаю, что с удовольствием поехал бы в этот рай. В том краю дешевые продукты и хорошая зарплата; все люди – богачи и бедные, хозяева и рабочие – относятся друг к другу с добротой и пониманием. Помогите мне найти там работу. Сэр, мне нет сорока пяти. У меня еще много сил.

– И на какую работу вы рассчитываете, мой друг?

– Ну, я мог бы махать лопатой…

– За этот тяжелый труд, как и за любую другую работу, Хиггинс, при всем вашем усердии вы получали бы девять шиллингов в неделю, – подойдя к столу, сказала Маргарет. – Возможно, десять во время посева и уборки урожая. Продукты на юге стоят столько же, сколько и на севере, хотя многие овощи вы можете выращивать на огороде.

– Дети справятся и с огородом, и с домашним хозяйством, – ответил Николас. – Мне всегда не нравился Милтон. А Милтону не нравился я.

– Вы не должны уезжать на юг, – настойчиво произнесла Маргарет. – Вы не выдержите перемен. Вам придется работать на полях при любой погоде. Через несколько лет вас убьет ревматизм. Тяжелая физическая работа в таком возрасте надорвет вашу спину. Продукты там другие – не те, к которым вы привыкли.

– Я не привередлив, – обидевшись, сказал Хиггинс.