Север и Юг

Маргарет не произнесла ни слова. Когда отец ушел, она тихо легла в постель, словно ребенок, устыдившийся своей ошибки. Если мир состоял из клубка запутанных проблем, она должна была держаться за веру, моля Бога о прозрении и возможности предпринять необходимые действия в нужный час. Этой ночью ее сны были о мистере Ленноксе, о его визите и предложении, о воспоминаниях, так грубо отброшенных в сторону последующими событиями дня. Генри взобрался на какое-то дерево сказочной высоты. Он хотел дотянуться до ветки, на которой висела ее шляпка. Затем он вдруг сорвался и упал. Маргарет бросилась ему на помощь, но ее удержала какая-то невидимая сильная рука. Мистер Леннокс умер. А потом вдруг она оказалась в гостиной дома на Харли-стрит и снова беседовала с ним, хотя осознание того, что ей довелось видеть его мертвым после ужасного падения, сохранилось.

Какая беспокойная ночь! Плохое начало нового дня! Вздрогнув, Маргарет проснулась – совсем не отдохнувшая и опечаленная тем, что реальность будет еще хуже, чем ночные кошмары. Бремя тревог вернулось к ней – не просто беспокойство, а настоящий разлад в душе. Как далеко зашел отец, ведомый сомнениями, которые она считала искушением Зла? Она задала этот вопрос небесам, но ответа не услышала.

Прекрасное свежее утро улучшило самочувствие матери. Во время завтрака миссис Хейл была веселой и счастливой, много говорила, обсуждала добрые дела для деревенской общины и не обращала внимания на молчание мужа и односложные ответы Маргарет. Прежде чем со стола убрали посуду, мистер Хейл встал и, опершись рукой о стул, словно ему требовалась дополнительная поддержка, громко сообщил:

– Меня не будет дома весь день. Я собираюсь сходить в Браси-Коммон. Пообедаю у фермера Добсона. Вернусь в семь часов, к вечернему чаю.

Он не смотрел на дочь, но Маргарет знала, что означали его слова. К семи вечера она должна была рассказать матери о переменах в их жизни. Отец отложил бы этот разговор до половины седьмого, однако его дочь, обладая другим складом ума, не вынесла бы такого груза ответственности на протяжении целого дня. Она считала, что с неприятными делами нужно разбираться как можно быстрее. Возможно, ей потом и дня не хватит, чтобы успокоить мать. Пока она стояла у окна, размышляя, с чего бы начать, а заодно ожидая, когда служанка покинет комнату, мать поднялась наверх, чтобы переодеться и затем отправиться в школу. Через несколько минут она, оживленная и бодрая, спустилась по лестнице.

– Мама, я прошу вас прогуляться со мной вокруг сада, – сказала Маргарет, обняв миссис Хейл за талию. – Хотя бы немного…

Они прошли через стеклянную дверь. Миссис Хейл о чем-то говорила, но дочь не слушала ее. Она заметила пчелу, вползавшую в бутон цветка, и затаила дыхание. Когда пчела выбралась с добычей и полетела дальше, Маргарет восприняла это как знак и, глубоко вдохнув, приступила к выполнению своей миссии.

– Мама, я должна сообщить вам, что папа собирается покинуть Хелстон, – выпалила она. – Отец решил оставить службу в церкви и поселиться в Милтоне, на севере.

Вот так, в двух фразах, были высказаны три самых трудных для принятия факта.

– Что ты такое говоришь? – удивленно спросила миссис Хейл, в голосе которой прозвучал явный скепсис. – Кто сказал тебе эту чушь?

– Папа.

Маргарет хотела как-то утешить мать, но не находила нужных слов. К счастью, они подошли к садовой скамье. Миссис Хейл села и начала плакать.

– Я не понимаю тебя, – всхлипнув, сказала она. – Либо ты в чем-то ошибаешься, либо я… не понимаю тебя.

– Нет, мама, я просто передаю его слова. Папа написал епископу письмо и сообщил, что у него возникли сомнения, которые не позволяют ему оставаться священником англиканской церкви, что по зову сердца он должен покинуть Хелстон. Папа также посоветовался с мистером Беллом, крестным отцом Фредерика. Вы же знаете его, мама. И мистер Белл порекомендовал ему переехать в Милтон.

Пока Маргарет говорила, миссис Хейл смотрела ей в глаза. Наконец она поняла, что дочь не шутит. Ее лицо помрачнело.

– Сомневаюсь, что твои слова могут быть правдой, – заявила она после паузы, цепляясь за последнюю возможность. – Он определенно рассказал бы мне об этом безумии, прежде чем оно зашло бы так далеко.

Маргарет была уверена, что отцу следовало раскрыть свои планы еще в самом начале. Как бы он ни боялся недовольства и жалоб жены, ему не нужно было оставлять ее в неведении. И то, что миссис Хейл узнала о скорых изменениях в их жизни из уст дочери, тоже являлось ошибкой. Маргарет села рядом с ней, прижала голову матери к своей груди и ласково потерлась щекой о ее лицо.

– Дорогая мама, мы боялись причинить вам боль. Папа очень переживал. У вас и без того слабое здоровье, вы сами знаете… А долгое ожидание перемен измотало бы кого угодно.

– Когда он говорил с тобой?

– Вчера, – ответила Маргарет, уловив нотку ревности в ее голосе. – Только вчера. Ах, бедный папа!

Она пыталась пробудить в матери милосердие к отцу, которому пришлось пройти через многие страдания, прежде чем он принял столь важное для него решение. Миссис Хейл подняла голову.