Север и Юг

– Вы объясняете прислуге причины ваших трат или экономии денег? Мы, владельцы капитала, имеем право распоряжаться своими ресурсами как угодно.

– А как насчет права оставаться человеком? – тихо прошептала Маргарет.

– Прошу прощения. Я не расслышал ваших слов.

– Я не хочу их повторять, – ответила она. – Они связаны с чувствами, которыми мне не хотелось бы делиться.

– Может, все-таки испытаете меня? – попросил мистер Торнтон.

Ему не терпелось узнать, что она прошептала. Его упрямство не понравилось ей, но она решила не придавать большого значения своим словам.

– Я сказала, что у всех нас имеется право на человеческое сострадание. Но вы действительно можете поступать со своей собственностью, как вам заблагорассудится… если только не рассматривать религиозный аспект.

– Я знаю, что наши религиозные суждения отличаются, но разве вы не проявите ко мне уважение за наличие собственных взглядов, пусть и не таких, как ваши?

Он говорил приглушенно, словно обращался к ней одной. Ей не хотелось такой интимности, поэтому она ответила обычным тоном:

– Не думаю, что в этой беседе нам нужно учитывать ваши особые религиозные суждения. Я согласна, что не существует юридических законов, мешающих владельцам фабрик тратить деньги, как они хотят. Однако в Библии имеются пассажи, которые подразумевают – по крайней мере для меня, – что, поступая подобным образом, эти промышленники нарушают свой долг управителей. Впрочем, я почти ничего не знаю о забастовках, зарплатах, капитале и труде. Поэтому мне лучше помалкивать при встрече с таким политическим экономистом, как вы.

– Тем больше причин для разговора, – ответил он. – Я с радостью поясню вам все, что может выглядеть ненормальным или таинственным для несведущего в экономике человека, – особенно в наши дни, когда поступки промышленников обсуждаются любым недобросовестным писакой, способным держать в руке карандаш.

– Спасибо, – прохладным тоном сказала Маргарет. – Только если меня заинтересует жизнь в странном нынешнем обществе, я лучше обращусь за информацией к отцу.

– Вы находите наше милтонское общество странным? Почему?

– Не знаю. Наверное, из-за того, что я вижу в вашем городе два класса, которые имеют обоюдную зависимость во всех отношениях, и каждый из них рассматривает интересы другого как противоположные своим собственным. Я раньше никогда не жила в таких местах, где две группы людей постоянно унижают друг друга.

– Кто вам сказал, что хозяева фабрик унижают рабочих? Я не спрашиваю, от кого вы получили сведения о том, что рабочие унижают промышленников. Мне кажется, виной всему недопонимание моих слов, прозвучавших на прошлой встрече. Но кто вам рассказал о плохом обращении хозяев?

Маргарет покраснела, затем с улыбкой сказала:

– Мне не нравятся пристрастные допросы. Я отказываюсь отвечать. Кроме того, мои пояснения ничего не изменят. Просто поверьте мне на слово. Кое-кто, в частности один рабочий, говорил мне, что фабриканты заинтересованы в сокращении доходов рабочего класса. Потому что, если у рабочих появятся сбережения в банке, они станут менее зависимыми от работодателей.

– Это тебе тот самый Хиггинс рассказал? – спросила миссис Хейл.

Мистер Торнтон не подал виду, что расслышал фамилию рабочего. Он понимал, что Маргарет не хотела бы этого. Тем не менее у него была цепкая память.

– Более того, я слышала, что хозяева фабрик предпочитают нанимать в цеха невежественных работников, им не нужны «подпольные адвокаты», – так капитан Леннокс называл солдат в своем полку, которые постоянно выясняли и обсуждали причины поступавших приказов.

Последняя часть ее реплики была адресована отцу, а не мистеру Торнтону. «Кто такой капитан Леннокс?» – подумал гость со странным недовольством, которое помешало ему дать своевременный ответ. В беседу вступил мистер Хейл:

– Ты не интересуешься работой школ. Иначе, Маргарет, тебя удивило бы, как много в Милтоне сделано для образования людей.

– Да, я мало интересуюсь милтонскими школами, – с внезапной покорностью ответила она. – Но невежество, о котором я говорила, не связано с умением читать и писать. Этому можно научить любого ребенка. Я имела в виду отсутствие благоразумия и жизненных целей. Мне трудно облечь свои мысли в слова. Однако тот рабочий говорил, что хозяева фабрик хотели бы иметь в цехах великовозрастных детей, живущих лишь настоящим моментом. Людей, ослепленных своим безрассудным подчинением.

– Что ж, мисс Хейл, мне ясно, что ваш информатор нашел себе милую слушательницу, готовую принять те клеветнические бредни, которые он решил выставить против хозяев фабрик, – обиженно произнес мистер Торнтон.

Маргарет промолчала. Ей было неприятно, что их гость воспринял ее слова как личную обиду.

– Я не имею таких знакомств с рабочими, как Маргарет, – произнес мистер Хейл. – Но, признаюсь, меня тоже удивляет антагонизм между промышленниками и рабочими. Те идеи, которые вы время от времени выражаете, подтверждают это впечатление.