Читаем Северная Аврора полностью

В вагоне Люба действительно немного успокоилась. Андрей сидел рядом с ней на лавке. Лицо у Любки было такое, словно она спала с открытыми глазами.

- Эх, батя, батя! - сказала она. - Верно баял: "Вспомнишь, озорница!" Так и не пожил на покое... - Вдруг она встала с лавки, одернула гимнастерку, туже затянула пояс. - Ладно, Андрейка! Едем! Попробую. Чем я хуже Лельки? Авось, чему-нибудь научусь.

Переход, как всегда, был самый неожиданный. Андрей крепко расцеловал Любу:

- Вот и хорошо! А я тебе помогу. Ты способная.

- Уж этого не знаю. А характером возьму! Собиралась я еще из Вологды в Питер ехать... Прислугой хотела работать. Девчонкой совсем была. Купила три аршина кисеи по четвертаку за аршин. Еще при старом режиме. Сшила платье сама... Радовалась. А на следующий день его украли. Так и не поехала. А ты, Андрейка, любить меня будешь? Ну, смотри! Ах, батя, батя!.. Что бы он мне посоветовал?

- То же, что и я, - сказал Андрей. - Павлин Федорович как-то раз сказал мне: "Надо строить наш, советский университет".

В вагон вошел матрос Соколов.

- За нами? - спросил Андрей. - Сейчас идем.

В купе у Фролова собрались все командиры. Драницын показывал только что полученную телеграмму от Лели.

- Чувствует себя хорошо. Едет сюда. Значит, теперь вместе с ней на Южный фронт.

Матрос принес кипятку, заварил чай.

- Разлетаются мои соколы, - с грустью проговорил Фролов, глядя на Андрея и Валерия. - А помнишь, Андрей, каким ты пришел к нам в казармы, на Фонтанку?..

- Чижиком! - с обычным лукавством добавил Валерий.

Все рассмеялись. Андрей тоже.

- Ну, что ж! - сказал Фролов. - Зато уходишь комиссаром. Дорога перед тобой открыта, Андрей.

- Постараюсь, Павел Игнатьевич, пройти ее, как комиссар!

За ужином Фролов рассказал Любе, что командование решило представить старика Нестерова посмертно к ордену Красного Знамени.

- Настоящий русский человек был твой батя...

На следующий день войска Шестой армии с музыкой и знаменами входили в Архангельск. Весь город был расцвечен красными флагами. Шумные толпы встречали бойцов. Несмолкаемое "ура" гремело над городом. Приветственные возгласы бойцов смешивались с кликами восторженно встречавших Красную Армию архангельцев.

- Да здравствует советская власть! Да здравствует Красная Армия!.. Ленин... Сталин... Ур-ра! Спасибо, товарищи... Родные, здравствуйте!.. Ура-а!.. Да здравствуют навеки и нерушимо Советы! Спасибо Ленину... Сталину... Ура!..

Рабочие и служащие порта вышли на набережную. Блохин, в распахнутой шинели, без шапки, целовался с бойцами и кричал:

- Наша взяла! Угвоздили бандитов! Молодцы! Привет от портовиков!

На Соборной площади вокруг трибуны выстроились сотни знамен. От Троицкого проспекта и до набережной Двины бушевало народное море.

На трибуне стояли представители армии, в том числе Гринева и Фролов, представители заводов Маймаксы и Соломбалы.

Архангельцы впервые после 1918 года видели Красную Армию. Стройные, ровные ряды штыков, тяжелые пушки, шагающие ряды богатырей в ладных, исправных шинелях, в полушубках, ушанках, папахах... Это была именно та армия, которую жаждал видеть народ, - дисциплинированная, сильная, победоносная.

Валерий и Андрей шли рядом, шагах в трех впереди своего батальона. Бородин на гнедой лошади объезжал колонну, тихо приказывая командирам:

- Шагу, шагу!

Увидев Андрея и Валерия, он забрал повод, осаживая гарцевавшую под ним лошадь, подмигнул приятелям из-под козырька фуражки: дескать, знай наших и, дав лошади шенкеля, помчался к голове полка, к знаменосцам.

Общее настроение сразу передалось Валерию и Андрею. Глаза застилал туман. Сердце билось учащенно. Хотелось выскочить из строя, броситься к наводнившим улицы людям, веселиться и ликовать вместе с ними.

Торжественно пели трубы военных оркестров.

На крышах, занесенных снегом, сидели мальчишки.

- Ур-ра!.. - кричали они.

- Андрюша! - вдруг вырвался, из толпы женский крик.

Латкин оглянулся по сторонам. Но его, окружали сотни улыбающихся лиц. Сотни рук тянулись к нему отовсюду.

Навстречу красноармейцам выбежала женщина в косынке и, обняв Андрея одной рукой, пошла с ним рядом.

- Шурочка... милая!.. Вот мы и встретились, - ласково проговорил Андрей. - Какое счастье, Шурочка!..

Шурочка плакала и смеялась в одно и то же время. Крупные слезы текли по ее улыбающемуся лицу, и она вытирала их покрасневшими на морозе пальцами.

- А где же Матвей? - беспокойно спросила она о Жемчужном.

- На Пинеге. Вместе с батальоном, - ответил Латкин. Не доходя до площади, где должен был состояться парад, Шурочка простилась с Андреем, взяв с него слово, что сегодня же вечером он придет к ней вместе с Любкой.

На митинге выступил Чесноков. Он снял свою черную помятую шляпу, вцепился пальцами в барьер трибуны. Голос его звучал твердо и сильно:

- Прошли страшные, кровавые времена. Почти двадцать месяцев властвовали здесь интервенты - американцы, англичане... Советские люди увидели подлинное лицо этих претендентов на мировое господство. Нас угнетали, мучили, грабили, расстреливали, убивали голодом!

Чесноков взмахнул рукой:

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже