Северная корона. По звездам

Если между ними двоими и пробежала искра, Ника этого не увидела, но очень хорошо ощутила – необъяснимый прилив нежности заставил ее слезы стать еще ярче и теплее. Плечи Ника дрогнули, глаза чуть расширились. Кажется, он не ожидал от себя такой реакции. Вернее, они оба не ожидали.

На лицах черно-белого хмурого парня и солнечной девушки, чьи контуры были смазаны, появилось изумление, которое сменилось улыбкой облегчения. И он, и она чувствовали руки друг друга и не собирались отпускать их. Почему не собирались, они и сами не знали. Просто хотели никогда больше не расставаться.

Ника смотрела на Никиту, а он не отрывал взгляда от ручья. Сколько так продолжалось, ни парень, ни девушка не понимали. Кажется, они просто наслаждались тем, что смогли найти друг друга.

Черно-белый мир по левую сторону волшебного ручья стал немного насыщеннее, а размытость мира по его правую сторону стала менее выраженной.

Ник исхитрился и свободной рукой сорвал растущий неподалеку высокий черно-белый цветок, чей бутон еще не распустился, и засунул его в воду, вложив в теплые пальцы Ники. Она, последовав примеру молодого человека, опустила в ручей вторую руку и вынула цветок. Подставленный теплым солнечным лучам, он вдруг стал оживать: слабо заискрился, стал наливаться синим цветом – сначала слабым, а затем все более и более насыщенным, васильковым, а после постепенно начал раскрывать свои лепестки. Девушка и парень дружно наблюдали за этим крохотным чудом, так и не отпуская друг друга. И также дружно рассмеялись.

«Может быть, мне проплыть под ручьем к нему», – с замиранием сердца подумала Ника, но Никита, вдруг словно поняв ход ее мыслей, отрицательно покачал головой и крепче, почти до боли, сжал ее ладонь своею – широкой и твердой.

– Почему? – с отчаянием спросила Ника. – Я хочу к тебе. Я скучаю! Мне плохо без тебя.

«Я сам», – вдруг появилась серо-синяя надпись на прозрачной преграде, разделяющей парня и девушку друг от друга.

– Почему ты? Я тоже могу! – Почему они могут читать мысли друг друга, да еще и таким неординарным способом, девушку не волновало. Все-таки мир вокруг них двоих был переполнен необычностями.

«Я сам», – появилась новая надпись – точная копия первой. Правда, теперь девушка почувствовала исходящую от молодого человека за волшебной прозрачной стеной настойчивость.

– Хорошо. Давай ты! – согласилась Ника, все такими же большими глазами разглядывая лицо человека, которого безумно хотела обнять. – Я очень хочу к тебе, – почти шепотом добавила она. Ник едва заметно закусил губу, кивнул, вновь сжал ее пальцы – девушка тут же почувствовала необъяснимое тепло – и отпустил их. После он встал на ноги, глубоко, полной грудью вдохнул воздух и нырнул в ручей, который вдруг стал глубоким-глубоким, словно бы недавно не в нем вода достигала Нике лишь до середины колен.

Девушка болезненными слезящимися глазами уставилась на воду, по которой нервно пошли маленькие темные круги. Никиты нигде не было. Он не появлялся из скромного водоема, словно нырнул в неизвестность. И что странно – если раньше прозрачная вода давала возможность разглядеть даже самые маленькие камешки на дне, то теперь дно мутнело, как будто бы с него на поверхность поднималась ртуть.

Ника вскрикнула, прижав руки ко рту. Становившаяся серебряной вода ручья медленно, но верно превращалась в зеркало.

Ника вдруг поняла, что они сделали что-то неправильное, и отчаянно закричала, заставляя зеркальную затвердевшую гладь покрыться мелкими злорадными трещинами.

От собственного крика она и… проснулась.

Мир вокруг был совершенно нормальным, не размытым и цветным. Ника в панике огляделась – она была в собственной комнате, за окном которой начинало потихоньку светать, в своей любимой кроватке, укрытая тонким одеялом и вцепившаяся обеими руками в измятую подушку. Лицо ее было в слезах, и девушка с изумлением принялась вытирать их тыльной стороной ладони. На сердце было дико тяжело, как будто бы она потеряла что-то необычайно дорогое. Или кого-то необычайно дорогого.

– Ника, ты в порядке? – заглянула в комнату дочери Людмила Григорьевна, услышав ее крик.

– А? Д-да, – запинаясь, ответила девушка, стараясь, чтобы мама не увидела ее мокрого лица. – Это… кошмар приснился.

– Может быть, водички тебе принести? Или пустырника, чтобы успокоилась? – вглядывалась в дочку женщина. Когда-то давно, в детстве, маленькую Нику часто мучили кошмары, от которых она с плачем или воплями просыпалась, в последние десять лет, правда, такого не происходило. «Наверное, – решила Карлова-старшая, – Ника переживает из-за свадьбы».

– Нет. Нет, спасибо, не надо. А сколько времени? – Нике до сих пор хотелось плакать.