Северная корона. По звездам

На улицу парень вышел злым, как голодная собака, и, направившись к припаркованному за пару кварталов «Форду», напоролся на парочку гопников, терпеливо ожидающих поздних одиноких прохожих. Нет, вернее, это они напоролись на него. И Ник решил выместить накопившуюся злость на них – сами ведь напросились, а физической силы и ловкости у него было не занимать. Правда, кровью одного из них он замарал чистую рубашку, однако, приехав в свою только что снятую тихую квартирку, глядящую на ночной двор двумя большими окнами-глазами, выглядывающими со второго этажа из кустов сирени, он сразу же выбросил рубашку, даже не пробуя отстирать от буро-красных полузасохших пятен. Никита не то чтобы не любил кровь, она просто его раздражала. Впрочем, это же касалось и драк, в которых парень был чудо как хорош.

Этой ночью Кларский вновь почти не спал – сидел на полу, привалившись спиной к стене, и смотрел из открытого окна на небо, щедро решившее показать миру множество чудесных созвездий.

Его голова, как часто это бывало в темное время суток, в моменты бессонницы, решила развлечь хозяина самыми дурными мыслями и с садистским удовольствием заставила Ника вспоминать то один жуткий эпизод его жизни, то второй, решив, впрочем, остановиться на событиях последних трех лет.

Три года он жил по поддельным документам в разных странах, три года спал рядом с ножом, готовый каждую минуту бежать, три года не мог позволить себе простых человеческих радостей и напряженно ждал, когда за ним придут и упекут за решетку или вообще просто-напросто уберут, вычеркнув из анналов жизни.

Да, в этом трудно было признаться, но Ник боялся попасть в тюрьму – считал, что лучше сдохнуть, чем оказаться там. Не потому что ему было страшно перед плохими дядями-зеками с синими куполами на спинах и перстнями на пальцах – многим из них он дал бы фору, и дал бы ее с лихвой. Не потому что его трясло от мысли, что на много-много лет его свободу ограничат. И не потому что он пугался тягот тюремной жизни заключенного под стражу, вовсе нет. Просто Никита считал, что если он окажется в колонии (а в таком случае он проведет там немало лет), его шанс вернуться к нормальной жизни будет перечеркнут окончательно – жирным черным крестом. В глубине души рассудительный парень понимал, что однажды попав в это злачное место, он выйдет из него таким же, как его старший брат, и прежним уже никогда не станет.

Никита очень боялся окончательно превратиться там в бездушное холодное чудовище с остатками души и поломанным мировосприятием. Странный, конечно, страх, для взрослого, сильного и с виду уверенного в себе мужчины, но тем не менее он мучил Кларского и делал это не без все того же садистского наслаждения.

Светловолосый парень, поддавшись своим страхам, мог бы никогда уже не возвращаться обратно, продолжая жить за границей под чужим именем и с приличными деньгами. Он мог бы еще пару лет подождать и попетлять по миру, чтобы окончательно запутать следы, дабы не дать Максу обнаружить себя, а после остановиться в каком-нибудь небольшом европейском городке около подножия гор или же, напротив, в шумном и многомиллионном мегаполисе и попытаться жить жизнью нормального человека, заведя семью, найдя хорошую работу и занимаясь любимым хобби – той же рыбалкой, как, например, отец Ники, однако Никита не мог себе этого позволить. Он должен отомстить за смерть брата – этой конченой суке Смерчинскому и иуде Максу. Он должен это сделать ради покойного брата и ради себя. Почему ради себя? Потому что месть – это долг по отношению к Андрею. Если он не выполнит этот долг – то предаст Марта. Почему предаст? Да потому что сам Андрей, если бы что-то случилось с ним, Никитой, не задумываясь поступил бы точно так же. Кларский точно знал это – недаром однажды, лет семь-восемь назад, когда еще учился в старшей школе, стал свидетелем одной очень интересной сцены.

* * *

Тогда Никита умудрился сильно подраться – что, впрочем, было неудивительно – с лихой компанией парней, учащихся в расположенной через пару улиц школе, печально известной во всем районе как пристанище самых неадекватных отморозков, выгнанных за плохое поведение из прочих учебных заведений и имеющих клеймо «трудный подросток». С легких рук и ног этой компании Ник попал в больницу. Они подкараулили его и хорошенько, едва ли не до полусмерти, избили, а после бросили, испугавшись, что парень откинул ласты. На самом деле Никита всего лишь потерял сознание, а очнулся уже под капельницей в отдельной палате с видом на хвойный лес, обнаружив, что рядом с ним сидит задумчивый, как ученый интеллигент, Март. В руках у него был листок, который мужчина внимательно просматривал. Рядом с Андреем замер Радик.

– Это все? – спросил медленно Андрей, не видя, что младший брат, в голове которого разрывался набат, открыл глаза.

– Все, кто там был. Пофамильно и с адресами, – подтвердил Радик. – Мои ребятки всех нашли, кто из Никки фарш сегодня ночью делал. Они, в натуре, козлы! Поймали малого, когда он один шел, и обработали. Не, я всех нашел, не кипшись, всех!

– Отлично.