Северная сторона сердца

Словно по команде, свет в зале погас, и одновременно с ним стихло бормотание публики. Мощный луч белого прожектора осветил одинокую кафедру в центре сцены.

Агент Дюпри поднялся с правой стороны сцены и шагнул в круг света. Это был стройный, подтянутый мужчина. Темные, коротко стриженные, аккуратно причесанные волосы напомнили Амайе: увидев его впервые, она подумала, что когда-то он был военным. Тени вокруг глаз, наводившие на мысли о хронической бессоннице, подчеркивали бледность его лица. Он был одет в безупречный темно-синий костюм с белой рубашкой и отлично подобранным галстуком; лицо тщательно выбрито. Дюпри взошел на кафедру и замер по стойке «смирно». На удивление, никаких бумаг в руках у него не было. Амайя подумала, не положил ли он заранее листок с подготовленной речью; этот факт позволил бы ей получить более четкое представление о характере и дальновидности агента. Она дала себе слово проверить, не заберет ли он листок с собой в конце выступления.

Согласно краткой биографии, изложенной в программе, ему было сорок четыре года, родился он в штате Луизиана, имел обширное образование в области права, экономики, истории искусства, психологии и криминологии. В течение года возглавлял одну из трех полевых рабочих групп Отдела поведенческих наук ФБР, в состав которой входил в течение предыдущих пяти лет.

Дюпри приподнял подбородок, выставил одну ногу, перенеся вес тела на другую, опустил руки и обвел взглядом собравшихся в зале. В паре рядов позади Амайи кто-то захлопал в ладоши, но аплодисменты тут же увяли. Амайя не сводила глаз со сцены, но все же услышала тихий шорох костюмов, принадлежавших агентам, которые повернулись и грозно посмотрели на задние ряды. Они не любили лишний шум. Крики и аплодисменты больше подходят для стадиона.

Дюпри протянул руку и постучал по микрофону; по залу пронесся низкий гул. Чуть склонившись над кафедрой, он поднял взгляд и обратился к кому-то невидимому в глубине зрительного зала:

— Пожалуйста, не могли бы вы немного подсветить зал? Когда я не вижу публику, у меня такое чувство, что я говорю сам с собой. — Он улыбнулся. — И такое бывает довольно часто…

Его замечание вызвало еще большую симпатию зала. Интенсивность света увеличилась настолько, что агент Дюпри мог различить собравшихся, и все заметно расслабились.

Он обвел взглядом присутствующих, словно искал кого-то. Добравшись до Амайи, на мгновение задержал на ней взгляд, затем снова уставился на кафедру. Она сказала себе, что агент, вероятно, смотрел на кого-то другого, кто сидел за ее спиной, как вдруг обнаружила, что за ней наблюдает Эмерсон. Он тоже заметил этот взгляд. Тем временем Дюпри обратился к публике:

— Всем известно о важности разработки виктимологического профиля: анализ выборки жертв помогает нам достичь нашей цели. Но сегодня я расскажу о важности создания регистра возможных жертв, помогающего вычислить серийного убийцу. Важно иметь представление о типе жертвы, которую выбирает преступник, прежде чем он себя выдаст или станет известно о его существовании.

По залу пронесся сдержанный вздох. Дюпри снова перевел взгляд на Амайю. Говоря, он будто обращал к ней каждое свое слово:

— Принято считать, что преступление — это способ, которым убийца уменьшает свою собственную боль, поскольку зачастую, прежде чем стать исполнителем, он сам побывал в роли жертвы. И среди предположений самым рискованным является то, что в глубине души все преступники хотят быть задержанными, а их преступления — не что иное, как чудовищные призывы о помощи, исключая, конечно, случаи психических заболеваний.

Амайя услышала, как рядом Эмерсон прошептал:

— Какого черта…

Специальный агент Дюпри сделал паузу и снова обратился к остальной части зала: