Северная Ведьма

Друзья прошли на маленькую кухню, едва вместившую двух дюжих мужиков. На столе стояли две миски с густо пахнущим борщом и тарелка с хлебом, наваленным горкой. Климов и Толстый уселись на табуретки, подставленные к столу.

– А вы что же, есть не будете? – спросил Климов.

– Я не голодна, – сказала Таисия. Она успела снять свой диковинный наряд и переоделась в свои обычные старенькие джинсы и свитер.

– Она нас не отравит? – нарочито громко осведомился у Климова Толстый – Может быть, ей сначала дадим попробовать?

– Не отравлю, не бойтесь, – ответила за Климова Таисия. – Для себя и дочери варила.

– Все таки нехорошо, что вы будете смотреть, как мы едим, – сказал Климов.

– Борща больше нет, – немного смутилась Таисия. – Но если вы настаиваете, я сварю себе пельменей немного. А вы будете, кстати? Я совсем про них забыла, – засуетилась она. – Я сама делаю, у меня вкусные очень…

Климов с Толстым переглянулись.

– Домашние пельмени? – протянул Толстый. – Это можно. Люблю.

– И мне, – сказал Климов, поворачиваясь на стуле к хозяйке. – Только немного.

Таисия поставила на огонь кастрюлю с водой, а гости принялись за еду. Пельмени поспели как раз к тому моменту, когда в мисках закончился борщ.

– Что к пельменям будете? – спросила Таисия, перекладывая шумовкой дымящиеся ароматные шарики из кастрюли в тарелки.

– Мне майонез, если есть, – сказал Толстый, а Климов просто кивнул, присоединяясь к пожеланию Толстого.

– У меня сметана есть, деревенская, настоящая, – предложила Таисия. – В Москве такой точно не найти.

– Тогда – сметану, – единодушно решили друзья.

Немного пельменей Таисия отложила в небольшую миску и, извинившись перед гостями, унесла обед дочери. Когда она вернулась, Климов и Толстый уже расправились со своими порциями и сидели за столом, сыто отдуваясь. Таисия быстро съела свою порцию пельменей, убрала посуду в раковину и поставила перед гостями вкусный, дымящийся чай.

– Травяной, что ли? – Толстый взял в руки чашку и принюхался.

– Ага, – кивнула Таисия. – Прошлогодний сбор.

Климов отхлебнул немного и отставил чашку.

– Спасибо, конечно, за обед, хозяйка, но мы здесь немного по другой причине, – сказал он. – Хотелось бы, так сказать, в общих чертах…

Таисия глубоко вздохнула.

– Я расскажу все, что знаю, – тихо сказала она.

Таисия росла сиротой. Родители ее рано умерли, и девочку забрала к себе и вырастила бабушка по матери. Девочка выросла, уехала в город, получила профессию и вышла замуж. Через несколько лет родилась хорошенькая здоровая дочь. Но ближе к году стало понятно, что с ребенком что-то не так: она не стремилась ни ползать, ни ходить, ни разговаривать, сидела часами в кроватке или на полу и играла матрешками: то сложит их одна в одну, то разложит и расставит по росту. Таисия таскала дочь по врачам, но ничего вразумительного местные эскулапы сказать ей не смогли. С мужем отношения разладились, и вскоре Таисия осталась одна с больным ребенком на руках. Кое-как насобирав денег, она отправилась с дочерью в Москву. Столичные доктора тоже так и не могли прийти к общему мнению, ставили разные диагнозы и прописывали дорогие препараты, ни один из которых не помог. Отчаявшаяся мать вернулась домой и решила искать помощи у знахарей и народных целителей. Однако и тут ее ждало разочарование: сразу трое целителей отказали ей в помощи без объяснения причин. Только одна женщина туманно сказала: «Нельзя тебе помогать, тьма на тебе и за тобой», – потом осеклась и больше Таисия от нее ничего не добилась. Так проходили дни, недели, Ира росла и все больше уходила в свой внутренний мир, не реагируя на мир внешний. Встать на ножки и ходить самостоятельно девочка не смогла, и Таисия приобрела ей инвалидную коляску, так как носить на руках с каждым месяцем тяжелеющего ребенка ей было уже не по силам.

Время от времени Таисия навещала в деревне свою бабушку, крепкую, не по годам бодрую женщину, но рассказать о болезни дочери не решалась, не хотела, чтобы та переживала. Бабушка спрашивала, почему внучка все к ней не едет. Таисия обычно придумывала какие-то отговорки, но однажды не выдержала и рассказала бабушке все. Та побледнела и обронила загадочную фразу:

– Добралась до нас, проклятая…

– О ком ты? – спросила Таисия. Бабушка вместо ответа поднялась на чердак и принесла оттуда толстую пыльную тетрадь с пожелтевшими от времени страницами, всю исписанную мелким аккуратным почерком. Чернила полиняли и стали светло-голубыми, кое-где выцвели совсем, но разобрать слова было вполне можно.

– Это дневник твоего деда, – сказала бабушка и коротко поведала историю, которая приключилась много лет назад в Ковалевке. – Возьми, дочка, почитай, – в конце своего рассказа добавила бабушка. – Может, чего и вычитаешь.

Она села на край стула, закрыла лицо руками и заплакала в голос, как по покойнику, всхлипывая и утирая морщинистой рукой бегущие по щекам крупные слезы.

– Говорила ему, не берись ты за это, – сквозь рыдания говорила бабушка. – Сам погиб и детей за собой утянул… Ирочка, внученька моя, кровиночка…