Северные амуры в Отечественной войне 1812 года

«Во время нашего пребывания на высотах у Пильницы неприятель, в особенности русские, получил многочисленные подкрепления… Эти подкрепления были переведены из‑за Москвы и заключали в себе очень большое количество татар и башкир, вооруженных одними пиками и стрелами». Через несколько страниц, возвращаясь к этому же вопросу, пишет: «Башкиры… с громкими криками окружили наши эскадроны, пуская в них тучи своих стрел»… «Они летели на нас мириадами, и чем больше убивали этих ос, тем больше их прибывало…».

«Один из самых храбрых моих унтер-офицеров Мелен, кавалер ордена Почетного Легиона, был ранен навылет стрелою, которая, вошедши в грудь, вышла через спину…».

«Наши солдаты, – говорит он далее, – за их луки и стрелы прозвали башкир «амурами».

Тот же генерал очень высоко оценил стойкость, упорство башкирских воинов. Он пишет: «…Потери, вместо того чтобы охладить их исступление, казалось, только его подогрели. И так как они двигались без всякого построения и никакая дорога их не затрудняла, то они носились вокруг наших войск точно рои ос, прокрадываясь всюду. Настигнуть их было очень трудно!»[168]

Еще более определенно выражается другой французский мемуарист Дюпюи[169]. Он пишет:

«Нас особенно угнетали отряды башкир, вооруженных копьями и луками».

Конечно, не одними копьями и луками были вооружены башкиры. У большинства башкирских казаков были ружья, а у зажиточной части – еще и пара пистолетов. Да и трофейного оружия башкиры приобрели немало, начиная с участия в армейских партизанских отрядах в Центральной России. До наших дней в музеях Башкирии сохранились французские мушкеты, пистолеты.

Совместная борьба русского и башкирского народов против иноземных захватчиков укрепляла боевую дружбу башкирского конника и русского солдата.

Участник похода 1813–1814 гг. русский генерал Андрей Раевский в своих воспоминаниях рассказывает, что при отступлении Наполеон распространял слухи среди немецкого населения, что башкиры «варвары» и что «они питаются неприятелями, и особенно охотники до детей». «По сказаниям Наполеона, – продолжает генерал Раевский, – они (жители Лигницы – авт.) ожидали видеть диких варваров», и, к удивлению, встречают приветливых, добрых воинов[170].

Царское правительство, широко используя башкир для военных походов, не оказывало им помощи ни вооружением, ни обмундированием. Поэтому башкиры во время боевых действий одевались весьма скромно, а лучшие одежды сохраняли для торжественных случаев и одевали их лишь после одержанных побед.

«Правда, что одежда и вид башкирцев, которые в сие время входили в город (Гамбург. – авт.), – пишет Андрей Раевский, – поразили немцев. Но вскоре невинное простосердечие сих «людоедов» рассеяло совершенно всякое сомнение».

В сомкнутых рядах в своих национальных нарядах проходили башкирские полки по улицам городов Европы. С восхищением рассказывает генерал Раевский случай, когда башкирские полки вошли в Гамбург в числе победителей: «Мы сами удивлялись опрятности и чистоте их одежды, которую берегли они только для случаев торжественных. Белые кафтаны и красные шапки в сомкнутых рядах нескольких полков представляли новое, но довольно приятное зрелище»[171].

В 1814 году башкиры, встретившись в Германии со знаменитым поэтом и ученым Гете, старались оставить о себе самое лучшее впечатление. Начальник башкирского отряда, увидев личный богатый музей Гете, подарил ему свое боевое оружие – лук и стрелу. Через одиннадцать лет после посещения башкир старик Гете с восхищением показывал этот драгоценный подарок своему другу И. П. Эккерману.

Вступление союзников в Париж 31 марта 1814 года. Раскрашенная гравюра неизвестного художника. 1‑я чете. XIX в.

«Вот он, – сказал Гете, доставая его. – Как я вижу, он все еще в том же состоянии, в каком был в 1814 году, когда меня почтил его подношением один начальник башкирского отряда»[172].

В своем активном участии в походах 1813–1814 гг. башкиры усматривали необходимость борьбы с врагом, покушавшимся на независимость своей страны, и с врагом, под игом которого находились многие народы Европы.

Как и все русское воинство, башкиры и калмыки были преисполнены гордостью за одержанную победу над сильнейшим врагом, претендовавшим на мировое господство. Конники больше всего были на виду у публики – они не размещались в казармах или в каких-то других помещениях, а устраивали свои биваки на бульварах и площадях. Лев Никулин из воспоминания участника Отечественной войны 1812 года и заграничных походов 1813–1814 гг. приводит следующую картину: