Северный пламень

На борту одного из боевых кораблей, самого большого и красивого, — «Конунг Карл» — причалил в гавань Хельсингборга около датской столицы и Микола Кмитич. Перед самым началом войны, в апреле, оршанский князь поехал по торговым делам своего города, а также Менска и Могилева в Стокгольм, где его позже и застала весть о нападении на Шведское королевство вначале Речи Посполитой в лице Августа и его саксонского войска, а затем и Дании… Царь Петр пока молчал, но явно также готовился, спешно собирая войска и закупая офицеров у немцев, датчан и литвинов.

Фридрих Август напал на своего кузена как вор, без ультиматума, без объявления каких-либо претензий. Это был нож в спину Кмитича — его поездка в Стокгольм теряла смысл. Взбешенный оршанский староста явился к королевскому дворцу Карла XII, чтобы хоть что-то для себя прояснить.

Кажется, это было не очень патриотично, но собственного короля Кмитич всем местным характеризовал как проходимца и преступника, узурпировавшего власть, и, казалось, оршанский князь готов был удушить собственными руками Августа, лично стащить его за воротник с трона и пинком отправить обратно в Саксонию… Швеция для Миколы Кмитича всегда была не просто главным торговым и стратегическим партнером, но и хорошим примером для подражания. Находя многонациональное Шведское королевство во многом схожим с ВКЛ, Микола видел и те достоинства, которые хотел бы перенять у шведов, в частности, их организацию и дисциплину, четкую систему безопасности страны, хорошо организованную армию и флот, где не царили тот бардак и анархия, что литвины с гордостью именовали правами и вольностями… Шведы казались похожими на литвин и в быту. Они часто переезжали жить в Литву, и уже многие граждане Великого Княжества Литовского, и даже знаменитые, имели шведские корни. Так, Микола обожал литвинского поэта-латиниста XVI века Грегера Лаврена Барастуса, который в молодости под именем Грегера Ларссона переехал из Швеции.

В свою очередь многие литвины переселялись за лучшей долей в Швецию. Сейчас, возмущенный вероломным нападением на эту страну своей собственной, Микола стремился к тем из своих соотечественников, кто ненавидел Фридриха так же сильно, как и он. И нашел. В Стокгольме Микола встретился с молодым познанским воеводой Станиславом Лещинским, карпатским русинским шляхтичем, который собирал Варшавскую конфедерацию против Августа. Двадцатидвухлетний шляхтич, сын великого коронного подскарбия Рафаэля Лещинского, Станислав обаял Кмитича: энергичный молодой пан со светлым взглядом, образованный и логично рассуждающий… И главное: не терпящий махинаций ни Фридриха Августа, ни его рижского дружка Паткуля…

Вскоре после приезда Кмитича во дворец шведского короля «Тре Крунур» сюда прибыл и сам Карл XII… Первый и пока последний раз Кмитич видел Карла три года назад на похоронах Карла XI. И то был хрупкого вида бледный мальчик с длинными локонами светлого парика ниже плеч, с. робкой застенчивой улыбкой. Сейчас же Кмитич никогда бы не узнал короля. Он, впрочем, и не узнал его, даже когда Карл прошел мимо, звеня огромными шпорами… В обычном голубом однобортном рейтарском мундире с желтым подбоем и медными плоскими пуговицами, с красным воротником, в желтом лосинном нижнем платье и огромных сапожищах с пребольшими шпорами, с маленькой мятой без всяких галунов треуголкой под мышкой. Его лосинные желтые перчатки почти доходили до локтей, но такие, впрочем, носили все шведские офицеры, а вот сапоги со шпорами были явно не по его росту, хотя роста он был высокого, но по-подростковому худ и несколько бледен. Карл не носил парика, а его каштановые волосы, слегка напудренные, остриженные и взбитые или взъерошенные вверх, были буйно зачесаны назад и стояли почти дыбом. И мятая скромная фетровая треуголка, и сальная прическа, и не по размеру сапоги, и перчатки придавали королю слегка неряшливый вид младшего офицера.

— Titta, d"ar kommer han (Смотрите, он идет сюда — швед

.)! — шепнул Лещинскому и Кмитичу высокий генерал в белом взбитом парике, ярко-желтом мундире и в черной блестящей кирасе. Это был Магнус Стенбок — один из самых приближенных к королю людей, с кем до этого Микола уже успел познакомиться.

— Кто? Этот? — приподнял брови Микола, недоуменно спрашивая Лещинского. — Это же какой-то рейтарский офицер, причем не самого высокого ранга!

Две молодые девушки приглушенно фыркнули от смеха. Видимо, они также видели Его величество впервые.

— Рассматривайте короля, мой друг! — толкнул локтем в бок Миколу Лещинский. — Этот, как вы выразились, рейтарский офицер не самого высшего ранга есть великий муж, как наши Ян Собесский или Стефан Баторий! Я чувствую! Он — наше спасение и надежда!

Кмитич посмотрел на Станислава, не зная, шутил ли он или нет, потом с удивлением осмотрел толпу расфуфыренных офицеров, где наименее солидным по возрасту и одежде смотрелся тот, которого Лещинский назвал великим мужем.