Северный полюс

Глава 29

Бартлетт доходит до 87°47′ северной широты

Наши надежды скоро оправдались. 30 марта я проснулся и взглянул на часы: был 1 час ночи. Рокот закрывающейся полыньи перешел в хриплый рев, перемежаемый стонами и выстрелами, как из винтовок, замирающими на западе и востоке, подобно отзвукам линии фронта. Выглянув в смотровое оконце, я увидел, что черная завеса разредилась; сквозь нее виднелась другая, еще более черная завеса — еще одна полынья на нашем пути.

К 8 часам утра температура упала до -30° [149], дул резкий северо-западный ветер. Стоны и скрежет льда прекратились, туман и мгла рассеялись, как бывает обычно, когда полынья закрывается или замерзает. Мы ринулись вперед, не дожидаясь, пока лед вскроется вновь. В этот день все три отряда — Бартлетта, Хенсона и мой — шли вместе, то и дело перебираясь через узкие полосы молодого льда, на месте которого еще недавно была открытая вода. Нам пришлось пересечь озеро молодого льда в шесть или семь миль шириной; лед был тонкий и прогибался под нами, когда мы во весь опор гнали собак к противоположному берегу. Мы изо всех сил старались наверстать упущенное время, и когда разбили лагерь на старом тяжелом ледяном поле, пройденное нами за день расстояние составило добрых 20 миль.

Область, через которую мы шли последние четыре перехода, перспективами на будущее не радовала. Мы слишком хорошо понимали, что достаточно нескольких часов сильного ветра — и лед придет в движение по всем направлениям. Пересечь подобную зону по пути на север — это только полдела, ведь предстоит еще возвращение обратно. И хотя девизом Арктики должно быть: «Довлеет дневи злоба его», мы горячо надеялись, что до тех пор, пока мы снова не окажемся к югу от этой зоны, уже совершая обратный путь, — до тех пор сильных ветров не будет.

Бартлетту предстоял последний переход, и он выжимал из себя все, что мог. Дорога была сравнительно хорошая, однако день стоял облачный. Резкий северный ветер дул нам прямо в лицо, температура держалась ниже 30° [150]. Все же мы предпочитали северный ветер, хоть он и затруднял ходьбу, восточному или западному; в последнем случае нам пришлось бы плавать по открытой воде, северный же ветер закрывал за нами все полыньи, облегчая возвращение вспомогательному отряду Бартлетта. Правда, давлением ветра лед, по которому мы шли, отгоняло на юг, и мы проигрывали целые мили расстояния, однако замерзшие полыньи компенсировали это.

Последнюю половину перехода Бартлетт проделал в таком быстром темпе, что если я по какой-нибудь причине останавливался на мгновенье, мне приходилось вскакивать в сани или бежать, чтобы догнать его. Последние несколько миль я шел с Бартлеттом в авангарде. Он был настроен серьезно и хотел идти дальше, но по плану ему полагалось повернуть обратно во главе четвертого вспомогательного отряда, так как у нас не было достаточно провианта, чтобы основной отряд мог идти в расширенном составе. Если бы мы израсходовали продовольствие, необходимое для того, чтобы его отряд прошел от этого пункта до полюса и обратно, это могло привести к тому, что нам всем пришлось бы голодать, прежде чем мы достигли бы суши.

При ясной погоде мы несомненно могли бы покрыть за этот переход 25 миль; однако при пасмурной погоде след не прокладывается так быстро, поэтому в тот день нам удалось пройти только 20 миль. Мы знали, что если мы не достигли 88-й параллели или не подошли к ней вплотную, то только потому, что северные ветры, господствовавшие последние два дня, отгоняли ледяные поля к югу, сминая молодой лед в полыньях между нами и материком.

Как раз в тот момент, когда мы собирались стать лагерем, показалось солнце; похоже было, что на следующий день Бартлетт сможет при ясной погоде определить высоту солнца над меридианом в крайнем северном пункте своего маршрута.

Когда мы закончили постройку иглу, я сказал двум эскимосам, Кешунгва и Карко, что на следующий день они выйдут в обратный путь с капитаном, и велел им получше просушить одежду, так как у них едва ли найдется время заниматься этим делом при форсированном марше домой. Бартлетт возвращался с ними на одних санях с восемнадцатью собаками.

В 5 часов утра, после четырехчасового сна я поднял всех на ноги. Всю ночь не переставая дул сильный северный ветер.

После завтрака Бартлетт прошел пешком пять или шесть миль на север, чтобы уж наверняка достичь 88-й параллели. По возвращении он должен был измерить высоту солнца над меридианом и определить наше местонахождение. Я отобрал лучших собак из его упряжек для основного отряда, а худших отдал ему. В целом собаки были в очень хорошем состоянии — гораздо лучшем, чем в любую из моих прошлых экспедиций.