Северный шторм

Конрад Фридрихович высказался в подобном ключе:

– Уж не знаю, что на вас нашло, милейший. Как советник Княжеской Думы по отношениям со Святой Европой, я расцениваю ваш поступок как опаснейшее безрассудство, чреватое непоправимыми последствиями. Не приведи Господь, князю Сергею станет известно, что мы заключили с Грингсоном союз, пусть и временный. Тогда-то нас надолго упрячут за решетку, могу вам это гарантировать.

– Это если мы не выручим из беды княжеского сына, – уточнил я. – И потому нам придется в лепешку разбиться, чтобы отыскать и спасти Ярослава. Так что назад дороги нет.

– Да, ваша привычка сжигать за собой мосты мне хорошо знакома, – вздохнул коротышка. – Как и ваше упрямство, на которое я сегодня только и уповаю… Что ж, раз это я надоумил вас искать чертов тоннель, значит, у меня нет иного выбора, как с вами согласиться…

А вот Фокси наотрез отказался отправляться домой, несмотря на все наши уговоры. Оскорбленный подобным предложением, байкер проявил такую строптивость, какую не выказал даже в том злополучном трактире под Варшавой, где юноша повздорил с Защитниками Веры. Фокси даже отказался взять расчет и премию, которую расщедрившийся фон Циммер хотел выдать ему сверх оговоренной суммы. Прощение ему долга Михаилом в обмен на то, чтобы байкер поскорее проваливал с Апеннин, тоже не возымело эффекта. Естественно, Фокси обрадовался широкому жесту Михалыча, но уезжать опять-таки не уехал.

– У меня был договор не с вами, а с вашим другом Оборотнем, – набычившись, твердил без устали Фокси. – Мне было сказано: доставь их в Ватикан, затем отвези обратно в Россию и уже после этого получи деньги. Если Оборотень узнает, что я оставил вас здесь и забрал деньги, он меня побьет и выгонит из банды. Или сначала выгонит, а потом побьет… Оборотень – бродяга авторитетный, ему без разницы, одним человеком в банде больше, одним меньше. У него полно таких дармоедов, как я. А мне куда потом податься, опозоренному? Короче, если хотите меня уволить, то с Оборотнем на эту тему и толкуйте. А я без вас назад не поеду!

И что, спрашивается, надо было с ним делать? Пришлось спровадить упрямца в ближайшую байкерскую «берлогу», под Сиену, и наказать ждать нас там, подальше от выжженных окрестностей Ватикана. К моему великому облегчению, на эти условия Фокси согласился, хотя продолжал ворчать вплоть до момента нашего расставания.

– Ладно, до встречи, парни! Желаю, чтобы в Цитадели вам повезло больше, чем моему папаше, – напутствовал нас Фокси перед тем, как уехать. – И берегите Черпака – хороший он старик, хоть и занудный…

Итак, волею судьбы, мы ввязались в чужую войну со всеми вытекающими отсюда последствиями. Теперь при встрече с врагом я уже не имел права проявлять гуманизм, как сделал это под Варшавой. Каждый получивший от меня пощаду Защитник Веры мог стать впоследствии причиной гибели кого-либо из моих партнеров по альянсу. И пусть кровожадные «башмачники», кроме разве что Лотара, не вызывали у меня симпатий, однако сейчас они прикрывали мне спину. И я обязан был оказывать им аналогичную услугу, хотелось мне того или нет.

Кладбище Скорбящей Юдифи примыкало непосредственно к городской стене. Но, чтобы не нарваться на огонь установленных на ней пушек, нам следовало устраивать отвлекающий маневр и прорываться к кладбищу подальше от столицы. План прорыва был таков: тринадцать «Ротатосков» и мобильная пехота на квадроциклах имитировали атаку на комплекс оборонительных сооружений, который был построен на берегу неглубокой речушки, что огибала Ватикан и впадала в Тибр сразу за ним. Перед атакой мы отделялись от основной группы на двух «Ротатосках», достигали реки и высаживались на берег. А дальше, под шумок, уже двигались своим ходом: сначала вдоль русла, прячась в прибрежных зарослях до тех пор, пока не пересекали линию обороны, а потом по тылам Защитников, к кладбищу. Мы намеревались выйти к цели через сутки, после чего и начинался отсчет отпущенного нам времени. Проблема запертых люков теперь перед нами не стояла – Горм Фенрир отправил с нами своего штатного специалиста по взлому, оснащенного всеми необходимыми инструментами.

Поднаторевшие за неделю осады в создании разного рода провокаций, норманны уже выяснили, как следует изводить врага, неся при этом минимальные потери. Кто узнал длину цепи сторожевого пса, тот способен легко вычислить оптимальную дистанцию, с которой его можно дразнить. Защитники Веры, привязанные к своим укреплениям, яростно огрызались из всех орудий, однако неплохо изучившие местность «башмачники» ловко маневрировали в темноте, отвечая ватиканцам не менее яростным огнем.