Съевшие яблоко

— Ну ладно. — Помялась немного, переступая на одном месте, потом неуверенно предложила, — пошли, погуляем что ли?

Мальчик благодарно заулыбался и кивнул. Он все простил и все было забыто.

Лиза снисходительно хмыкнула:

— Давай котомку-то — сломаешься, — и выдернула из рук мальчика тяжелый ранец. Она за всю жизнь не прочла столько книг сколько братишка носил в школу на день. Это вызывало в ней какой-то священный почти благоговейный трепет. Если бы кто обидел Яна — она бы убила не задумываясь. Любого в этом гребаном мире, за то только, что никто в нем не любил ее Янку.

33

Впрочем, такого количества учебников в школу не носил никто из одноклассников Яна Романова. В этом и была проблема. Он был милым и улыбчивым, даже смешливым, совсем беззлобным, наивным. И вполне вероятно у него и были бы друзья в школе.

Но всему мешали эти учебники. Ян был наверное единственным во всей школе учеником, который мог расплакаться от огорчения, когда школу закрывали на карантин.

— Ну и что ты можешь нам рассказать про Колумба? — учительница истории скучающе поправила на носу очки и посмотрела на отвечающего ученика. Перед ней у доски маялся высоченный мальчишка с неряшливой копной черных волос, тяжелым подбородком и пустыми как у кузнечика глазами.

Ян сидел за последней партой в дальнем ряду и изнывал.

Про Колумба он знал столько, что начни рассказывать — закончил бы только к концу третьего урока. Он учил про Колумба целую неделю: и все выходные, и каждый день по два часа в библиотеке, и вчерашней ночью, до тех пор пока Лиза не заругала за включенный свет.

Но его не спросили — вызвали к доске другого.

Ян нетерпеливо подпрыгивал на месте, сипел носом от усердия и, вскинув руку, отчаянно тряс ей, как утопающий, просящий спасения. После перевода в седьмой он попал в уже сплоченный класс, в котором у каждого было свое насиженное годами место. И, конечно, другой парты кроме последней для Яна не сыскалось.

А учитывая его маленький рост, мальчик и вовсе затерялся.

Что позволило учительнице, будто нарочно не поднимая глаз и снова поправив на носу очки, повернуться к мальчику у доски.

Тот по-партизански молчал, мученически опустив глаза долу. Только под выжидательным взглядом тяжело вздохнул и сделав над собой усилие раскрыл рот:

— Ну… Христофор Колумб родился в… — тут он надолго задумался. Пожевал губами, поискал ответа на потолке и вопросительно предположил, — в Италии? — голос его приобрел то ли вопрошающие, то ли уговаривающие интонации.

А так как отвечающий мальчик — Свиридов — звезд с неба не хватал, то и такой ответ учительницу несказанно порадовал. Тем более, что он соответствовал учебнику. Она уже собралась ободряюще улыбнуться, но как на зло встрял Романов с задней парты:

— В Генуе! — голос у него был звонкий. И если его и не было видно за головами других учеников, то слышно было даже в коридоре. — По самой распространенной версии Колумб родился в Генуе, — и не дожидаясь, пока его прервут, вскочил и затараторил, — хотя на место его рождения претендуют и другие итальянские и испанские города. Но все же основной версией, — речитатив его бил по головам мерным настырным молотком, — является Генуя. Город-государство-республика.

И уставился на педагога, ожидая похвалы. Та в легком раздражении поджала губы:

— Спасибо, Ян.

Парень у доски набычился и залился краской.

— Итак, в Генуе, — учительница посмотрела на отвечающего и ободряюще кивнула, — дальше…

Свиридов с неизбывной тоской обреченного человека обвел класс грустными телячьими глазами и снова уставился на потолок:

— Ну, он пошел к королю и попросил денег, — пожевал губами и все-таки уточнил, — на экспедицию. А царь, — судя по всему, для него что "царь", что "король" было едино. Каждое слово вырывалось наружу медленно, будто выуживалось из глубочайших закромов памяти, — ну… дал…

— Ерунда! — на этот раз Ян в нетерпении подскочил на месте, чуть не перевернув за спиной стул, — Колумб просил снарядить экспедицию долгое время. В 1492 году Королева Изабелла Кастильская и ее супруг Фердинанд Арагонский согласились назначить инспекцию под руководством Талаверы. Однако, та пришла к выводу о нецелесообразности экспедиции. Его величество признал требования Колумба "чрезмерными и неприемлемыми". Однако ему было дано обещание снарядить экспедицию сразу по окончании войны и освобождении Гранады от мавров. Во время осады…

Уши парня, стоящего у доски, на просвет стали ярко-розовыми.

— Романов, — учительница, уже начавшая потихоньку раздражаться, сделала предупреждающий жест, — если тебе не терпится что-то сказать, надо поднять руку.

Не то чтобы ей не хотелось услышать правильный развёрнутый ответ. Но услышать хотелось от Свиридова, которому сейчас позарез нужно было натянуть хотя бы тройку. А перипетии мытарств Христофора Колумба она знала и сама.

Но Романов не смутился ни на секунду. И даже обрадовался, что на него, наконец, обратили внимание. Звонко отбарабанив:

— А я поднимал! Вам просто оттуда не видно!

Учительница досадливо фыркнула: