`Сезам, откройся!`

Эти примеры рождали у меня «добрую зависть», профессиональное желание и здесь, в Вене, найти возможность организовать ТФП, достойное подражания.

Бродя по венским улицам, я порою проходил мимо знакомых мне по адресному справочнику зданий иностранных дипломатических представительств, невольно прикидывая в уме, как можно было бы осуществить ТФП в одно из них.

Может быть, под влиянием слов нашего замечательного поэта Ф. Тютчева: «Есть некий час, в ночи, всемирного молчания» — мне нравилось рассматривать город в ночную пору, когда с улиц исчезала вечная дневная суета, прекращалось шумное движение транспорта. В такие часы «всемирного молчания» здания как бы выступали во весь свой рост и можно было без помех и не спеша рассмотреть их во всех подробностях. Многие архитектурные детали выступали на казавшихся днем гладкими и серыми стенах, задерживали на себе изумленный взор. Многие из них, особенно старинной постройки, являли собой какое-то спокойное достоинство, подчеркивая незыблемость своих крепко вросших в землю фундаментов, свое презрение к нашей человеческой суетливости.

Я неизменно любил проходить мимо Карлскирхе, расположенного недалеко от посольства, любуясь на вычурный силуэт этого собора на фоне темного неба. Перед его горделиво вознесшимся куполом, как бдительные часовые, возвышаются две монументальные колонны, почти у подножья которых красуется украшенный рядом малых колонн главный портал.

Эти две колоннады, обвитые винтообразно поднимающимися от основания к вершинам полосами, живо напоминал мне Рим. Там, стоя среди древних руин, я с немым восхищением разглядывал великолепную троянскую колонну-памятник, вокруг корпуса которого также винтообразно устремлялась вверх нескончаемая панорама с изображениями событий римской истории.

Да и купол Карлскирхе напоминал мне собор Святого Петра в Ватикане. Глядя на этот собор, я вспоминал древнейшие памятники римской архитектуры, на которые я не уставал смотреть, думая о судьбе тех римских цезарей и императоров, которые пару тысячелетий тому назад жили среди дворцов, от которых теперь остались лишь руины. А величественное творение безымянных мастеров — римских рабов — продолжает возвышаться над руинами.

Так же и в Вене, правители бывшей Австро-Венгерской империи оставили память о своей эпохе. И хотя их памятники не столь исторически значимы, как римские, но они не безымянны, и человечество сохраняет имена их творцов.

Восхищаясь собором Святого Стефания, куда мы заглядывали с женой послушать органную музыку, наблюдая в вечернее время очертания собора Святого Фотия, освещенные прожекторами, их остроконечные шпили на фоне ночного неба, мы часто размышляли об авторах этих творений, выражавших в них не только идеи церковных заказчиков, но и свои собственные думы и замыслы.

Думалось мне в эти моменты и об участниках, а подчас и авторах событий прошлого, попавших во всемирную историю. Дела их казались мне более значимыми, а события куда более величественными, чем наша современная действительность.

Мое сегодняшнее стремление добывать чужие секреты, также являющиеся порождением сегодняшнего дня, казалось никчемным, малозначимым элементом общей истории, о котором не принято петь гимны. Вот и тогда, в прошлом, и в Римской, и в Австро-Венгерской империях была разведка, которая порою совершала чудеса, выполняя задачи, поставленные ее хозяевами. А как мало мы знаем об этом!

Но разве так уж незначительна в жизни народов и для их истории роль разведки? Добывать правдивую информацию о текущих и грядущих событиях, помогать своему государству крепить оборону, вскрывая враждебные замыслы, опасные для блага твоего народа, — разве не является это активным участием в историческом процессе, достойным народной памяти?

Пусть об этом не сохранится конкретной памяти, зафиксированного историей следа, но общество должно знать, что в фундамент, на котором будет и далее развиваться мир, закладывается и наш кирпичик.

Облик ночной Вены, молчаливые камни зданий, которые излучают из своих затвердевших форм немеркнущие мысли прошлого, вливали в меня еще большую решимость преуспеть в намеченных планах и операциях.

Одна из таких операций зрела в моей голове и была нацелена на один мало заметный особняк, построенный еще в прошлом столетии, в царствование Марии-Терезии. Вернее. не на сам особняк, а на те тайны, которые в нем скрывались.

ОПЕРАЦИЯ «ОЛИМП»

Вскоре после вступления в должность руководителя венской резидентуры советской внешней разведки очередной почтой я получил только «для личного сведения» резидента ориентировку о том, каких государств шифрдокументы требовались для нашей криптографической службы. Документ был кратким, в нем в порядке важности перечислены капиталистические страны. При этом предлагалось в дальнейшем всю шифрованную переписку по теме шифров вести без упоминания национальной принадлежности, указывая только номера в соответствии с указанным перечнем.