Сезон дождей

Пухлая клеенка дверной обивки наглухо прильнула округлым воланом к облупившейся филенке. Кнопка звонка висела на оборванном проводе. Едва Евсей Наумович шлепнул ладонью по замызганной клеенке, как дверь с шуршанием отлипла от филенки и в проеме возникло очкастое лицо. Зои Романовны.

Евсей Наумович оцепенел.

– Проходи. Застудишь комнату. Час, как ее грею, – проговорила она.

– Я многое ждал от Эрика, но чтобы так перевоплотиться, – едва нашелся Евсей Наумович, входя в прихожую.

Плотный запах теплой смолы всегда действовал на него умиротворенно.

– Ты одна? – Евсей Наумович подумал, что Эрик дожидается в комнате.

– Одна, одна, – успокоила Зоя Романовна. – Оружие с тобой?

– Да, – удивленно промямлил Евсей Наумович.

– Будешь биться со мной. Попьем чай и пойдем в лес, стреляться. А пока сними куртку и проходи! – Зоя Романовна ушла в глубину помещения.

Нелепость ситуации туманила сознание. Евсей Наумович стянул с головы шапку, пышную, лисью, с высокой тульей, давний подарок Натальи. Закинул ее на вешалку и принялся сбивать облезлым веником снег с обуви. Стащил с плеч куртку и повесил на крючок. Размотал шарф, сунул его в рукав. Провел ладонью по внутреннем карману, ощутил твердость упрятанного предмета и вдавил куртку поглубже, в ворох висящей одежды.

Ах, подлец, думал Евсей Наумович, он и здесь меня предал. С этими смутными мыслями и в ожидании дальнейших сюрпризов Евсей Наумович прошел в давно знакомую комнату.

Массивный трамвайный обогреватель исходил жаром под железным отражателем. Еще при жизни Эрикиного отца Евсей Наумович обменял две поллитровки на обогреватель у какого-то алкаша из трамвайного парка. И едва допер тяжеленную штуковину до дачи, вызвав ликование всего семейства Олениных.

На некрашеном деревянном столе, вразброс, стояли тарелки с салом, колбасой, сыром, с какой-то зеленью. Высилась банки с грибами и квашенной капустой. Водка «Флагман» и пакет с соком.

Широкую кровать-лежанку покрывало лоскутное одеяло и большая пузатая подушка в коричневой наволочке.

– Что происходит, Зоя? – вяло вопросил Евсей Наумович вышедшую из подсобного помещения Зою Романовну с миской, прихваченной полотенцем.

Легкий пар стелился над отварной картошкой.

– Садись, – Зоя Романовна поставила миску на стол и вытянула из-под нее полотенце, – пока картошка горячая.

– Что происходит, Зоя? – упрямо повторил Евсей Наумович, проваливаясь в продавленное глубокое кресло.

– Пересядь на стул, в кресле тебе будет неудобно есть, – посоветовала Зоя Романовна.

Чертыхнувшись, Евсей Наумович переместился на старый скрипучий стул с высокой боярской спинкой.

– Ну?! – нетерпеливо произнес он.

Зоя Романовна придвинула табуретку и села. Темные, подернутые сединой волосы были собраны на затылке в тугой узел и казались необычного пепельного оттенка. Карие глаза, увеличенные линзами очков, придавали ей строгий учительский вид.

Испытывает мое терпение, раздраженно подумал Евсей Наумович. В то же время он чувствовал душевное облегчение.

Зоя Романовна взяла чистую тарелку, положила в нее две крупные картофелины, присыпала укропом. Оглядела стол и подложила в тарелку сало с красноватым перцем.

– Вчера мне позвонил Эрик, – Зоя Романовна опустила тарелку перед Евсеем Наумовичем. – Кстати, попробуй колбасу с тмином.

– Перестань, – гримаса исказила лицо Евсея Наумовича. Зоя Романовна усмехнулась. Но дольше испытывать терпение Евсея Наумовича не решилась.

– Вчера мне позвонил Эрик. Лет тридцать я не слышала его голоса. И рассказал, что произошло между вами.

– Что именно? – перебил Евсей Наумович.

– Все, как мне кажется. И о Наталье. И обо мне. И о том, что как-то обозвал тебя, в результате чего ты совершенно оборзел и вызвал его на дуэль. Это ж надо – Печорин выискался. Мне даже понравилось. Не ожидала от тебя такой прыти. Впрочем, таким я тебя знала в молодости, Евсей. Поэтому и влюбилась.

– Ну а дальше что? – вновь перебил Евсей Наумович.

– Эрик попросил меня приехать сюда. Сказал, что тут без третьего лица не обойтись, и именно я могу стать этим третьим лицом.

– Странно, я никогда не видел тебя здесь, – обронил Евсей Наумович.

– Ничего странного. За время наших с ним подпольных общений я только сюда и ездила. Домой к себе он меня стеснялся приглашать. – И, сделав паузу, Зоя Романовна добавила жестко: – Не то, что Наталью. С ней он даже сестры своей не стеснялся.

– Как? И сестра знала о их связи? – упавшим голосом проговорил Евсей Наумович.

– Думаю да. А что она могла сделать? Эрика не исправить, а ссориться с братом.

– Но она же так хорошо ко мне относилась, – горестно покачал головой Евсей Наумович. – Господи, позор-то какой.

– Ну а потом мы встретились с Эриком в метро и он передал мне ключи.

– И что он еще сказал? – Евсей Наумович пытался подавить вновь вспыхнувшую ярость, голос его вибрировал.

– Сказал, что ты болван с этой дуэлью. Что его пугает твое эмоциональное состояние. И если вы встретитесь наедине, то наделаете много глупостей. Что ему тебя жалко.

– Ему меня жалко? – вскричал Евсей Наумович. – Он столько раз меня предавал, и ему меня жалко!