Сезон несбывшихся желаний

– Что вы делаете, если ученики не понимают ваших объяснений? – спрашивал Александр Борисович и сам же отвечал: – Правильно, повторяете. Доходчиво, неторопливо, порой дважды, трижды. Но ведь вы работаете с аудиторией, где тридцать и более человек. Найдутся те, кто не поймёт и с третьего раза. А пока вы распинаетесь, могут заскучать те, что поняли сразу. Поэтому объяснять нужно один раз, но так, чтобы вас поняли все.

По выражению лица биологички можно было прочитать её мысли: «Ох, достал меня этот физик!»

Виктору Александровичу порой казалось, что его педагогический коллектив представляет собой ещё один класс – самый непредсказуемый и самый неуправляемый. Большинство педагогов – женщины, а от них Нилин предпочитал держаться подальше. Никогда не знаешь, что у женщины на уме. Мужчин-преподавателей в школе было только трое – физик, физрук и трудовик. Все они были моложе Нилина и в женском коллективе чувствовали себя как рыбы в воде.

«Слава Богу, что есть кабинет, куда можно спрятаться и откуда можно руководить», – подумал директор, собираясь покинуть учительскую. Но в это время дорогу ему преградила Тамара Петровна – математичка.

– Виктор Александрович, в школе сложилась нездоровая обстановка. Дети не хотят учиться.

«Удивила! – хмыкнул про себя Нилин. – Когда это дети хотели учиться?!»

– А в чём дело? – он изобразил озабоченность.

– Дети не хотят учиться за отметки, – поправил Тамару Петровну подошедший Александр Борисович.

– А за что же они хотят учиться? – усмехнулся Нилин, стараясь показать смехотворность возникшей проблемы. – За деньги, что ли?

– За ноутбуки, – ответил физик. – И ничего смешного здесь нет.

– Ваш протеже – посторонний человек. Непонятно, что он делает в школе, – сказала Тамара Петровна. – Может, у вас какие-то виды на него. Так посвятите коллектив в ваши планы, чтобы мы не переживали по пустякам. А пока мы видим, что посторонний человек бесцеремонно вмешивается в учебный процесс. Может, он и задумал доброе дело, но мы видим обратное. Этим клубом дети нам все уши прожужжали. Если это конкурс, почему бы не провести его во всех девятых классах? Вот как стоит вопрос. Сегодня на втором уроке Бузов вслух пошутил на эту тему, а цена шутке – сорванный урок.

– Тамара Петровна, – тяжело вздохнул Ванилин. – У меня всё под контролем. Клуба скоро не будет.

– Почему же вы отдали вашему протеже двести пятнадцатый?

– Во время учёбы ремонт затеяли, – поддакнул физик.

– Ремонт? – улыбнулся директор. – Ремонт сразу не делается. Он ещё подумает, стоит ли овчинка выделки. А ремонт ему в копеечку влетит.

– Плохо вы своего товарища знаете. Ремонт-то уже сделан, – покачала головой Тамара Петровна. – Вы что, не чувствуете – краской на весь коридор воняет?

– Виктор Александрович, двести пятнадцатый от вашего кабинета в двух шагах, – повысил голос физик. – А вы не знаете, что у вас под носом творится.

– Александр Борисович, не забывайтесь, – приструнил его директор и, насупившись, добавил: – Хорошо, я всё выясню.

Выйдя из учительской, Нилин решительно направился к двести пятнадцатому кабинету. Виктор Александрович был зол на Ключникова. А ещё он думал, что действительно очень плохо знает своего бывшего одноклассника. Знает, что учился в политехническом. Знает, что работал инженером. Знает, что сейчас занимается коммерцией. Знает, что ничего не знает.

Последние десять лет Нилин и Ключников вообще не встречались и даже не звонили друг другу. В этом не было необходимости.

«Друзьями мы с ним никогда не были. Лучше бы нам совсем не встречаться!» – с этой мыслью Нилин остановился у двести пятнадцатого кабинета.

За дверью слышался то женский голос, то шум передвигаемых стульев. Щель между дверью и полом была тщательно заткнута тряпкой. Чтобы в коридоре меньше пахло краской.

«Конспираторы!» – подумал Нилин о малярах. Потом бесшумно распахнул дверь, заглянул в кабинет и негромко кашлянул. В кабинете работали три женщины-маляра – красили окна. Одна из них – самая молодая – оглянулась и крикнула:

– Закройте дверь!

Нилину это не понравилось. Он вошёл, прикрыл за собой дверь и сказал:

– Во-первых, здравствуйте! Во-вторых, я директор этой школы. А в третьих, что вы здесь делаете без моего ведома?

– Мы думали, вы знаете, – усмехнулась другая женщина, постарше. – Красим.

– Докрашиваем, – улыбнулась та, что помоложе. – Виктор Саныч! А вы меня не узнаёте? Я здесь училась семь лет назад. Надя Фоменко. Помните?

Нилин взглянул на девушку и кивнул. Надю Фоменко он не помнил, но признаваться в этом ему не хотелось. Внезапно Виктору Александровичу стало как-то не по себе. Он огляделся по сторонам и вздохнул. Потолок сиял ослепительной белизной, стены были цвета свежей травы, недокрашенные окна – нараспашку. Ремонт подходил к концу. «Ладно, с малярами говорить не о чем», – подумал директор и, не попрощавшись, вышел.

Он был зол на Ключникова за то, что тот, вопреки его ожиданиям, времени зря не терял и денег на ремонт не пожалел. Зайдя в свой кабинет и уютно устроившись за рабочим столом, Нилин позвонил Ключникову.

– Иван, здравствуй. Нилин. Ты не поторопился с ремонтом?