Сезон охоты на кротов

— В отношении Кости Юрьева это вполне правильная формулировка. Костя не умел дружить, уж простите. Он во всем выгоду искал… Вот сейчас вам пример расскажу. Это было в две тысяча восемнадцатом, кажется. Костя влюбился. Она была моложе его, что-то около девятнадцати. Студентка. Молоденькая, стройненькая, миленькая блондинка. Начали они встречаться. И на какой-то пьянке понравилась она заму губернатора. Нужному человеку понравилась. И зам этот к Косте подваливает и предлагает — уступи девку, а я тебе контракт продавлю. И Костя уступил, не моргнув.

— Испугался?

Илантьев скривился, в глазах мелькнул и тут же погас недобрый огонек, от которого по спине Обухова пробежал холод:

— Да нет, там мужик нормальный был, без криминала. Просто предложил, мол, ты отдай игрушку, а я тебе хорошим отплачу. Вот вы бы так смогли, товарищ капитан? — Илантьев уперся локтями в столешницу, посмотрел с издевкой. Но он не ждал ответа. — Вот, а Костя смог.

— И как звали ту девушку?

Илантьев понимающе кивнул и тут же качнул головой:

— Алина ее звали, Ромашо́ва, кажется. Но если вы спрашиваете, потому что мотив нащупать хотите, то зря: Алина, на сколько мне известно умерла от пневмонии где-то в Швейцарии, выйдя замуж за того чиновника, которому продал ее Костя, и народив ему двоих сыновей. До последнего своего дня она о Косте иначе как о козле вонючем не отзывалась.

Обухов вздохнул.

— А про супругу его что скажете?

Илантьев выпрямился, откинулся на спинку стула. Окинув оценивающе-холодным взглядом следователя, пробормотал:

— Про Аллу?.. Вы сюда приехали, чтобы грязное белье Юрьева ворошить? Это не ко мне.

— А вам не обидно, что Сосновский и Алла Юрьева о вас распространяют такие слухи?

Илантьев поморщился:

— Да кто там их слушать будет? Сосновский еще трепыхается, потому что надеется, что останется в должности при новом директоре. А Алла… ее давно уже никто не воспринимает всерьез.

— Из-за болезни?

Илантьев посмотрел с удивлением:

— А она больна? Не знал…

— То есть вы никаких претензий к убитому Юрьеву не имеете? — он поправился: — Не имели?

Илантьев кивнул, глухо ударил ребром ладони по столешнице:

— Мне на него начхать…

* * *

Виктория за целый день едва пару раз присела, один из них — когда упала, разворачиваясь на лестнице. В руках у нее был рулон ватмана и кисти для ИЗО-студии, которая взялась рисовать декорации к спектаклю. Бухгалтер «Мегастройинвеста» как раз перевела утром деньги, Тори по дороге на работу заехала в магазин, чтобы купить все необходимое. Илантьев не звонил уже два дня.

Нет, конечно, он не обязан, Тори прекрасно это понимала. У него работа, обязательства, а она — она ему никто. Ровным счетом никто.

Но раньше он все-таки как-то интересовался ходом подготовки, находил время. Как и обещал, он прислал замерщиков, чтобы все правильно рассчитать с декорациями, перевел деньги. Но сам не звонил.

А Виктории звонить было неудобно — она боялась, что Илантьев это неправильно истолкует. «Решит еще, что я за его деньгами охочусь, что навязываюсь», — решила она, добираясь до учительской.

Александра, классная руководительница Дениса Илантьева, была одна и набирала в этот момент сообщение по телефону. Заметив подругу, бросила сотовый на стол с видом возмущенной добродетели:

— Вот, я так и думала, что с этими богатенькими отпрысками начнутся проблемы!

— Ты о чем? Или вернее — о ком? — Виктория бросила рулоны ватмана на диван, шумно выдохнула и плюхнулась рядом, едва не придавив бумагу. Посмотрел на подругу.

Александра закатила глаза:

— Да про твоего Илантьева, конечно: сын у него совершенно отбился от рук!

Виктория нахмурилась:

— Во-первых, с каких пор Илантьев стал «моим»? — холодно отметила. — Я понимаю, я слышу у себя за спиной разный разговоры, но от тебя подобное слышать — это удар под дых, Саш. А во-вторых, почему ты решила, что Денис отбился от рук?

Она специально так сделала — сперва проговорила про отца, затем — про сына, чтобы разговор с Александрой не зашел в тупик. Коллега фыркнула, но правила игры приняла:

— Потому что Денис уже который день в школу не ходит. Сперва мать его позвонила, предупредила, что несколько дней он по семейным обстоятельствам пропустит. Я разрешила — всякое может быть, они вроде как в разводе, может что-то случилось. Но сегодня он должен был явиться в школу. Я набираю мамаше — она телефон не берет. Набираю отцу — вне зоны доступа. Хорошо хоть сообщение дошло без проблем. Лодырь, хам и прогульщик этот Денис Илантьев, так и знала, что с этими золотыми столичными сыночками проблем не оберешься.

Виктория смотрела на подругу и ничего не понимала: Антон во время последней встречи упомянул, что они поссорились с сыном, что Денис уехал к матери. «Может, что-то там серьезное между ними произошло?», — Виктория задумчиво барабанила по обтянутому джинсой колену.

— Нет-нет, Саша, не торопись, пожалуйста, с выводами… — она вспомнила те дурацкие фото, которые показывал Антон, интонацию, с которой к ней в тот день обращались старшеклассники. Все это очень некрасиво выглядело. И молчание Илантьева на этом фоне окрашивалось в совсем иные цвета.