Сфера

Тед был давним горячим защитником возможности существования жизни в иных мирах и поддерживал программу поиска внеземного разума, которую другие ученые считали пустой тратой времени и денег. Теперь он радостно подмигнул Норману.

— Я всегда знал, что рано или поздно это случится, мы получим доказательства существования жизни на других планетах. И теперь, наконец, вот оно, Норман. Это великолепно. Но особенно я рад шару.

— Шару?

— Объекту там, внизу.

— А что такое? — Норман ничего не слышал о шаре. X — Они начали очищать шар от кораллов. Но он не такой уж круглый, это не летающее блюдце, — сказал Тед. — Слава Богу, может, хоть это заставит умолкнуть неверующих безумцев. Тот, кто ждет, всегда получает, а?

— Надеюсь, — вздохнул Норман. Он не очень-то понял, что имел в виду Филдинг, но Тед обожал литературные цитаты. Тед мнил себя человеком Возрождения, и бесконечные цитаты из Руссо и Лао Цзы были одним из способов напомнить об этом. Но он не был способен на подлость; кто-то не зря назвал Теда «шутом с гениальной головой», и то же относилось и к его речи. Но простодушный и даже наивный Тед Филдинг был далеко не глуп и умел вызвать к себе любовь. Норману Тед нравился.

Он не был столь уверен в своих чувствах к Гарри Адамсу, необщительному математику из Принстона, которого он не видел шесть лет. Гарри был чернокожим, худощавым человеком, с очками в металлической оправе и вечно нахмуренными бровями. Он носил майку с надписью «Математики все знают точно»; такую одежду носили студенты, и правда, Адамс выглядел моложе своих тридцати лет; к тому же он был самым молодым членом команды — и едва ли не самым значительным.

Многие теоретики оспаривают возможность контакта с внеземными существами, доказывая, что у людей ничего не может быть с ними общего. Эти мыслители отвергают идею, что раз итогом длительной эволюции стал человек, то только человек и способен мыслить. Как наши тела, так и наш способ мыслить может с легкостью изменяться, и значит нельзя окончательно утверждать, как выглядят другие мыслящие существа во вселенной.

Человек испытывает трудности в общении даже с земными существами, например, с дельфинами, — просто потому, что у дельфинов иная среда обитания и иной сенсорный аппарат.

И все же человек и дельфин имеют куда больше общего по сравнению с теми разительными отличиями, которые отделяют нас от внеземного существа — конечного продукта биллионов лет эволюции, шедшей в иную сторону в условиях иной планеты. Этому внеземному существу может не понравиться наш мир. Возможно, он его вообще не сможет увидеть. Оно может оказаться слепым и воспринимать мир с помощью особой чувствительности к запахам, высокой температуре или давлению. Может и не оказаться ни одного способа контактирования с подобным существом, вообще ничего общего. Все равно что пытаться объяснить стихотворение Вордсворта о бледно-желтых нарциссах слепой водяной змее.

Та отрасль знаний, в которой можно было бы найти общий язык с пришельцами, была математика. Поэтому и математик был призван играть в команде решающую роль. Норман отобрал Адамса, потому что несмотря на молодость Гарри уже успел сделать несколько важных открытий.

— Что ты скажешь обо всем этом, Гарри? — спросил Норман, плюхаясь в кресло рядом с ним.

— Думаю, все предельно ясно, — отозвался Гарри. — Пустая трата времени.

— А киль, который они нашли под водой?

— Не знаю, что там есть, но я знаю чего там нет. Там нет корабля из другой цивилизации.

Стоящий рядом Тед отвернулся в негодовании. Гарри и Тед уже явно успели обсудить эту тему.

— Откуда ты знаешь? — удивился Норман.

— Простое вычисление, — сказал Гарри, презрительно махнув рукой. — Проще некуда. Ты знаком с уравнением Дрейка?

Норман знал эту известную формулу из литературы о внеземных цивилизациях. Но он попросил:

— Напомни мне.

Вздохнув, Гарри безо всякого удовольствия вытащил листок бумаги.

— Это уравнение вероятности. — И он написал:

p = f_pnhf_ifif_c

— Это означает, — принялся объяснять Гарри, — что вероятность, р, возникновения разумной жизни в любой звездной системе, это функция вероятности, что у звезды есть планеты, какое-то количество обитаемых планет, вероятность, что простейшая жизнь может возникнуть на обитаемой планете, вероятность, что разумная жизнь будет развиваться из этих простейших форм, и вероятность, что разумная жизнь предпримет попытку установить межзвездную связь в пределах пяти биллионов лет. Вот о чем говорит это уравнение.

— А-а, — протянул Норман.

— Но суть в том, что у нас нет фактов, — сказал Гарри. — Мы должны строить предположения относительно каждой из этих вероятностей. Лучше всего, как Тед, поверить в одну возможность и считать, что существует хоть тысяча цивилизаций. Но еще легче, как я, предполагать, что существует только одна. Наша. — Он отложил бумагу. — И в этом случае то, что находится здесь, под нами, — не из иной цивилизации. И мы здесь только теряем время.

— Ну, а что же тогда там, внизу? — продолжал допытываться Норман.