Сфинксы северных ворот

Жанна следила за движениями ее губ так пристально, словно не могла поверить, что с них срываются эти слова. Когда художница остановилась перевести дух, служанка воскликнула:

— Да будет вам! Дидье похож на эту каменную собаку?! Что у вас в голове!

— Вы не поняли меня? — упавшим голосом спросила Александра. — Или вам все равно? Я объясняю, что ваш внук — наследник бывших хозяев поместья! Настоящих, тех, которые исчезли в революцию тысяча семьсот восемьдесят девятого года! Он потомок человека, который перестроил склеп, а потом бесследно пропал где-то, не дожидаясь, чтобы с ним расправились и сожгли, как сожгли кости его предков!

— Господь с вами! — Жанна перекрестилась. — Как такое может быть? Делавини тем господам были не родня! Они ведь простые крестьяне. Полковник по деревне в рваной рубашонке бегал!

— Верно, бегал в рубашонке, — согласилась Александра. — Потом ушел в армию, попал с Наполеоном в Египет и дослужился до большого чина! А из Московского похода, через двадцать лет, вернулся уже неузнаваемый… Искалеченный, нелюдимый, страшный! Но не узнавали его и боялись не поэтому, а потому, что это был уже не Делавинь! Здешний наследник выдал себя за полковника! Волею судьбы они встретились на войне, и для полковника эта встреча кончилась смертью. Уж, конечно, крестьянин не отдал бы добровольно ни своего мундира, ни документов, ни золота… Аристократ ограбил его и отомстил. Ему и всей деревне!

На впалых щеках служанки ходили желваки.

После паузы, словно прожевав и проглотив непроизнесенную фразу, она сдавленно проговорила:

— Доказательств-то никаких нет!

— И не нужно никаких доказательств, кроме Дидье! — пожала плечами Александра. — На войну ушел один человек, который генетически не мог передать потомкам это лицо, а вернулся совсем другой, от которого Дидье унаследовал свою внешность! Думаю, если бы кто-то решил безоговорочно установить истину, можно было бы провести генетический анализ и сравнить ДНК костей из склепа с ДНК членов семейства Делавиней… Но я бы ни времени, ни денег на это тратить не стала. Для меня все ясно как божий день.

Старуха вновь перекрестилась, медленно и широко, не сводя глаз с Александры. Лицо у Жанны внезапно сделалось глуповатым, как у ребенка, самозабвенно слушающего волшебную сказку, полную чудовищ и чудес.

— Вы помните, что ждало людей, которые сто лет назад осматривали «Дом полковника», когда туда принесли несчастную вдову, потерявшую на войне сыновей? — продолжала Александра. — Что было найдено в этом доме? Ровным счетом ничего! Никаких архивов, писем, бумаг, ни одного портрета, ни единого дагерротипа! И это после Первой мировой войны, в ту пору, когда даже самые бедные люди старались хоть изредка фотографироваться! В каждом маленьком городишке, на каждой ярмарке работал фотограф! Семья Делавиней считалась местной аристократией, а между тем в доме ни одной, самой слепенькой фотографии найдено не было… Никаких следов прошлого!

— Ну и что тут такого? — нерешительно возразила Жанна. — Бедняжка рехнулась от горя и попросту все уничтожила, это ведь ясно…

— А может быть, оставшись одна, она рассматривала снимки, вспоминая лица своих дорогих покойников, и поняла то, что поняла я, сличив лицо сфинкса и лицо одного из своих сыновей? — парировала Александра. — Быть может, вдова узнала на семейных снимках и второго сфинкса? Кто знает, открылась ли ей вся истина, как мне… Может, она и не предположила подмены. Но открытие могло стать последним шагом на пути к безумию. Вероятно, она решила, что это сходство — часть родового проклятия, которое преследовало Делавиней с тех пор, как полковник вернулся с войны. Уничтожить каменные изваяния у ворот ей было не под силу, но сжечь семейный архив, сводящий ее с ума, она смогла…

На этот раз Жанна промолчала. Она следила за Александрой суженными, загадочно блестящими глазами.

— Горькая ирония! — заметила художница, подводя итог. — Делавини сделались местными аристократами в силу равенства, объявленного революцией… В то же время они были аристократами по рождению, по привилегированному праву, этой же революцией отмененному…

Звук клаксона, перекрывший птичий гомон, заставил женщин одновременно обернуться в сторону замка. Александра не увидела там машины, но ее сердце заколотилось от волнения. «Я откровенничаю, пытаюсь убедить Жанну в своей правоте… А быть может, она все прекрасно знает и просто проверяет, насколько я далеко зашла… Ну, не сумасшедшая ли я?! Кто знает, что у них на уме, у этих упертых лже-Делавиней? Может быть, они во что бы то ни стало хотят сохранить тайну своего замечательного предка! Если это приехал Даниэль, мне может не поздоровиться… Огромный парк, безлюдное место и никаких свидетелей, кроме сфинксов… Куда она там скинула труп бедной собаки? В яму у оврага?»