Сфинксы XX века

В последние два десятилетия иммунологическая природа отторжения тканевых трансплантатов стала общепризнанной, и все аспекты процессов отторжения находятся под жестким экспериментальным контролем.

Лесли Брент

Весной 1969 года мне позвонили из студии научно-популярных фильмов с просьбой проконсультировать сценарий фильма «Руками хирурга».

— Это будет фильм о пересадке органов и тканей, — сказал Николай Григорьевич Шипковский, автор сценария, — и мы хотим, чтобы в нем все было правильно с точки зрения иммунологии.

— А вы думаете, что это так важно для фильма на хирургические темы?

— Конечно, ведь фильм посвящен не хирургической технике как таковой, а проблеме пересадки органов. Сейчас никто не сомневается, что главнейшим препятствием на этом пути является иммунологическая несовместимость тканей. Поэтому мы и обращаемся к вам. Фильм должен быть иммунологически грамотным.

Мне было приятно услышать признание значимости моей науки из уст писателя — человека такой далекой от иммунологии профессии. Чаще встречаешь людей, которые рассматривают трансплантации только как хирургическую проблему.

— Коль скоро вы так серьезно относитесь к этому, — сказал я, — давайте встретимся в субботу и все обсудим.

В субботу мы обсуждали сценарий. Не помню, сделал ли я какие-нибудь серьезные замечания, но я высказал несколько соображений о том, как иммунологизировать фильм, как показать реакции отторжения, какие клетки эти реакции осуществляют и как их показать.

Отсюда все и началось. Сначала меня попросили помочь при съемках некоторых биологических объектов на студии. Помог. Потом попросили отснять в нашем институте кадры, показывающие одну из реакций отторжения, а именно: как лимфоциты расправляются с чужеродными клетками. Потом Николай Григорьевич решил, что мне необходимо сказать зрителям что-то важное.

— Что нужно сказать? — спрашивал я.

— Скажите что-то такое, что не было бы затасканной истиной и в то же время являлось самой душой проблемы несовместимости, самой первопричиной, самым корнем ее.

Я очень долго отнекивался, потому что не мог придумать, что можно сказать в течение полутора минут. А дольше держать в кадре говорящего о науке человека по законам кино нельзя. Зрителю станет скучно.

Наконец, формулировки нашлись. Оторвавшись от микроскопа и глядя в наезжающую кинокамеру, я говорил примерно следующее:

— Существует, по-видимому, еще не сформулированный закон охраны биологической индивидуальности. Посмотрите вокруг себя: растения, животные, человек — все живые формы живут так, что не смешиваются между собой. Каждый живой организм индивидуализирован, по своему белковому составу индивидуален, неповторим и отграничен от других. В течение всей жизни что-то охраняет его неповторимость, не давая смешиваться с другой неповторимостью. И если одна жизнь пытается проникнуть во внутреннюю среду другой жизни, то она получает резкий отпор. Клетки, ткани, белки чужой жизни несовместимы. Одна индивидуальность охраняется от другой. Это закон. Исполнитель этого закона иммунитет — страж биологической индивидуальности в течение всей жизни. Он спасает нас от микробов — возбудителей заразных болезней. Он же ставит перед нами барьер несовместимости при пересадке тканей и органов…

Конечно, это была только обобщенная суть того, что каждый организм индивидуален и неповторим. Не было времени рассказать, почему, зачем и удивительно ли это. А может быть, если вдуматься, то не удивительно, а скорее привычно. Но у меня не было времени. Теперь, в книге, у меня есть и время и место, чтобы рассказать обо всем этом.

Начнем с того, что до сих пор на вопрос «Что такое иммунитет?» чаще всего получаешь ответ: «Это состояние невосприимчивости организма к действию микробов; задача организма — не пустить, уничтожить, выкинуть возбудителей болезни».

Ну, а если в организм, в его кровь, под кожу, в мышцы попадает не микроб, а что-нибудь другое, пусть даже не живое, но биологически чуждое по своему происхождению? Например, чуждые клетки крови, или чужеродный белок, или змеиный яд, или хирургически пересаженная частица чужой ткани? Что тогда? Мы уже знаем с вами, «что тогда». Волею времени, волею прогресса мы оказались умнее, а правильнее сказать, образованнее, ученее Алексиса Карреля. Мы знаем, что он напрасно старался пересадить чужеродную ткань или чужеродный орган. Все это будет разрушено, отторгнуто. Во всяком случае, организм будет к этому стремиться. Если же он не справится с этим — может и погибнуть. Одним из основных условий жизни является способность сохранять свое внутреннее постоянство в самых разнообразных изменяющихся условиях.