Сфумато

Свадьба состоялась быстрее, чем планировалось изначально, через три дня с момента погони за невестой. Такая скоропалительность в сложившейся ситуации никого не удивила, потому что новости разнеслись со скоростью лесного пожара в летнем пекле галантской сельвы. Как и положено, каждый болтун добавлял в булочку свежих сплетен свою изюминку. Всем сословиям как будто больше нечем было заняться, только обсуждать пикантные подробности, начиная с неожиданной попытки бегства мэйс Бьянки. Причем с вовлечением в план другой знатной девицы, брат которой разве что укоризненно покачал головой и погрозил пальцем, но ничего так и не сказал. Сама знатная девица, мэйс Лусия, все отрицала с очаровательно-простодушным выражением лица и, кстати, избавилась от своего траурного платья, так что визиты женихов возобновились.

Семья Ди Боске замкнулась в ледяном молчании, никого не принимая, но это не значило, что внешнее спокойствие соответствовало истинному настроению. Мессира Джанно едва не хватил апоплексический удар, а мэйс Валентина в трогательном порыве единодушия с мужем перебрала все эпитеты-синонимы к слову «неблагодарная», которое было снова брошено в адрес дочери. Чета Ди Боске не стала терять времени и, предполагая, что Лодовико Ди Йэло мог форсировать события, отведав

свадебный пряник до самого факта бракосочетания, ускорила перевозку вещей дочери в Белый замок. Перед Ди Боске стояла дилемма: приехать-таки на свадьбу, как планировалось изначально, или воздержаться от визита, но с одинаковым результатом – быть осмеянными сплетниками всех мастей. Джанно Ди Боске думал недолго. Он написал будущему зятю и мессиру Армандо о том, что сожалеет о недопустимом поведении дочери, спровоцировавшем обострение его давнего недуга – не иначе на нервной почве, а потому не считает возможным для себя и супруги присутствовать на церемонии.

Несколько писем с такими же отказами поступило от ранее приглашенных знатных семей. Для кого-то скандальная история с погоней за сбежавшей невестой была только видимым предлогом – лишний раз не хотели пересекаться с семьей Ди Йэло за одним столом. В то же время и мессир Армандо должен был хорошо понимать – при сложившихся пикантных обстоятельствах затягивать со свадьбой не стоит.

Кстати, о столе. За этим-то самым столом по вечерам и видел Бьянку сам жених, а точнее тот, кто оказался на его месте. Ди Йэло-старший велел накрывать для них троих, а после совместной трапезы мэйс Бьянка тут же стремилась поскорее удалиться в свои комнаты.

– Мессиру Лодовико нравится это платье? – спросила она при первой же встрече, опуская глаза и давая понять, что берет назад свое резкое высказывание у разбитой дверцы возка.

Синее дорожное платье из толстой шерстяной ткани вместе с какой-то скромной брошью было убрано куда подальше. Девушка надела одно из тех платьев, что были приготовлены для нее по желанию жениха. Да, во вкусе Ди Йэло-младшему не откажешь. Сочетание тафты и бархата, тот же синий цвет, разбавленный искусным серебряным шитьем. Только декольте было таким глубоким и вызывающим, что Марко воочию видел, как некомфортно невесте в непривычном наряде. О, примадонна Амалия пришла бы в полный восторг, но это не тот случай. Бьянке было бы спокойнее, если бы часть декольте прикрывали кружева или какая-то пелеринка. А что оставалось делать Синомбре? Опять играть, что же еще! Поэтому он просто кивнул.

– Да, вполне. Но теперь я вижу, что тут напрашивается кружево.

Невеста умело скрыла некоторое удивление и на следующий же день воспользовалась разрешением прикрыть грудь.

Между Марко и Бьянкой пролегало семь футов столешницы, а общение сводилось к минимуму, ибо за столом перехватывал инициативу будущий свекор. В степенной, спокойной и по-отечески располагающей манере мессир Армандо разговаривал с девушкой на самые разные темы и бросал на Марко крайне красноречивый взгляд всякий раз, когда Бьянка отвлекалась на что-то или грациозно наклонялась над тарелкой с кушаньем.

Марко этот взгляд читал как открытую книгу. В нем было и напоминание о планах на фиктивное продолжение рода Ди Йэло, и типично мужское недоумение «Ты что, еще не?..»

Разумеется, «не!». Девушка боится, это очевидно, а то, как жених был груб при первой встрече (уж отыграл в полную силу, тут и Донателло не сказал бы, что сюзерен какой-то «другой») и как он привез ее в Белый замок, практически как пленницу, не добавляет теплоты в возможных отношениях. Открыться ей нельзя, это разрушит условия силенцио. Нужно как-то успокоить девушку, дать понять, что никто ее не обидит, но это дело не одного дня. Поэтому и перебрасывается лже-Лодовико с мэйс Бьянкой ничего не значащими фразами за общим столом, а она озадаченно и напряженно ждет чего-то иного. Правда, уже не пытается повторить подвиг с комодом. Как вообще не надорвалась, двигая?