Сглаз

Будь я проклята, если понимаю, чем он заслужил подобное уважение, подумала Гризельда.

И хотя Джейдону стукнуло девятнадцать, а его отец давным-давно умер, эти чувства никуда не исчезли.

– Я старалась ради нас обоих, а ты так напортачил!

В глазах Джейдона полыхнула неприкрытая ненависть: она была отчетливой, будто масляное пятно на поверхности воды.

– Я знаю, что мы можем погибнуть из-за ведьмы, – буркнул он.

Он крутанулся на месте, чтобы уйти, но Гризельда вцепилась в его плечо.

– А вот и нет! – воскликнула она. – Я позаботилась обо всем. Я…

– Отвали, сучка! – крикнул он.

БАХ!

Она даже понять не успела, что ударила его наотмашь. А спустя мгновение ее голова вспыхнула болью, и она упала навзничь, на линолеум. Она ощутила пульс в нижней губе и металлический привкус крови во рту. Что произошло?

Джейдон возвышался над ней, застыв на пороге, сжав кулаки и приоткрыв рот.

– Не трогай меня, – тихо произнес он. Приложил ладонь к челюсти и слегка нажал. – Ты ничем не лучше его.

И он убежал, что ранило ее куда сильнее, чем его брань.

Гризельда села, привалившись к стене. А ведь она кое-что увидела в его глазах! Сквозь боль и злобу в них словно проглядывали детские качели. Когда-то в прошлом, в другой жизни, она качала Джейдона на качелях, и они оба весело смеялись.

Потом Гризельда стиснула зубы, привычно взяла себя в руки и потащилась в лес.

Сейчас она чувствовала слабость, ее подташнивало. В собравшейся в русле ручья дождевой воде Гризельда увидела свое отражение. Она не узнала себя. Обвисшие щеки, восковая кожа, мешки под глазами, опухшие, потрескавшиеся губы.

Женщина с зашитыми глазами не шевелилась.

Подношение лежало у ее ног, нетронутое.

– Катерина, ответь, что мне делать. Скажи, дай знак! Я прошу тебя, Катерина! Я умоляю тебя! Я всегда была добра к тебе. Пощади нас, когда настанет твой день. Позволь нам остаться во здравии. Позволь нам не испытать болезни, освободиться от грехов, не убояться глаза твоего. Ведь он не настолько злой, как они говорят, правда?

Гризельда машинально наклонила картонную тарелку, выливая из нее воду. Ткнула пальцем в паштет, подцепила и, не думая, сунула в рот.

– Разве я мало наказана? Посмотри на меня! Я выгляжу лет на десять старше! Я почти старуха: артрит меня замучил, не говоря уже о шрамах на моем теле. Но ты не виновата, Катерина, просто все в Блэк Спринг упирается только в тебя.

Неподвижная богиня возвышалась над ней. Гризельда снова подцепила паштета и медленно слизнула.

– Ты забрала моего мужа. Спасибо тебе! Я благодарна, что ты помогла мне, Катерина. Мне было больно, но не из-за того, что он ушел, – я жалела о том, что ничего уже не вернешь назад. А жизнь продолжается, Катерина. Снова встаешь на ноги. Иногда можно терпеть, но тебя всегда что-то гложет. И отметина, которую я несу на себе, – она как оковы, что они на тебя возложили. Я знаю, Катерина, каково тебе. Поверь мне! А сейчас я прошу тебя лишь об одном. Не забирай ни моего мальчика, ни меня. Пожалуйста, Катерина!..

Не прекращая свои мольбы, Гризельда постепенно доела размокший паштет. Ей нравился не вкус мяса, а фактура, то, как он прилипает к нёбу, заставляя слова срываться с ее губ.

Она настолько погрузилась в свои причитания, что не увидела, как ведьма повернула к ней голову.

– Мне пора, – произнесла Гризельда. – Солнце скоро зайдет. Я бы осталась с тобой, но тогда меня будут искать…

В действительности Гризельда не хотела остаться наедине с ведьмой в темноте – да еще в глухом лесу.

– Артур Рот ни капли не изменился. Я навестила его по дороге сюда. Колтон Мэзерс требует, чтобы я давала ему крошечные порции, и я ношу ему пищу через день. У него уже кости торчат. Думаю, они намерены от него избавиться! Какая жестокость! Ведь цивилизованные люди так не поступают, верно, Катерина? Уверена, его будут обсуждать на собрании Совета, но вряд ли они придумают что-то дельное.

Артур Рот был занозой для городского Совета в течение долгих лет. Бывший владелец магазина промышленных товаров. Депрессивный алкоголик, лишившийся дома в сентябре две тысячи седьмого года из-за долгов, спустя два месяца после этого печального события полностью потерял рассудок. С тех пор он угрожал открыто рассказать обо всем, что творится в Блэк Спринг. Его четырежды ссылали в Дурогородок, но его безумие только усилилось. Однако Совет не рискнул отправить его в психбольницу за пределами Блэк Спринг, опасаясь, что он проболтается прежде, чем убьет себя.

Можно было, конечно, попробовать вытащить занозу раз и навсегда, применив радикальные методы, но местные не спорили с Советом.

В конце концов, в Блэк Спринг живут цивилизованные люди!

Гризельда слизнула остатки паштета с указательного пальца.

– Загляни к нему, ладно? – попросила она. – Прости, что тревожу тебя по этому поводу. Я понимаю, что тебе не нравится церковь, но, наверное, можно сделать исключение. Артур заперт в подвале. Разберись с ним, и нам сразу станет легче…

Гризельда осмелилась посмотреть на ведьму в упор – впервые за этот вечер.

– Шепни ему что-нибудь на ухо, – робко произнесла она.