Сгоравшие заживо. Хроники дальних бомбардировщиков

Раскрашенные первыми осенними похолоданиями листья не шелохнутся. Лес будто еще дремлет, солнце уже высоко поднялось и залило всю яйлу Чатырдага, где расположился партизанский отряд после утомительного ночного перехода. На этой яйле следующей ночью предстоит принять самолет с Большой земли. Ирина изрядно озябла, оттого и проснулась. Где-то невдалеке раздается стрекот сороки. «Неужели немцы?» — тревожно мелькает мысль, окончательно разгоняя сон. Ирина высовывает голову, прислушивается. Рядом похрапывают товарищи. Шагах в двадцати бесшумно расхаживает часовой Геннадий Подорожный. Он спокоен и не обращает внимания на стрекот сороки. Значит, все в порядке, кто-нибудь из своих потревожил лесную сплетницу. Подорожный — опытный партизан, с первых дней оккупации Крыма в лесу и изучил повадки птиц.

Сегодня у Ирины, вернее, у группы, в которую она входит, очередное задание: встретить самолет, прибывающий с Большой земли, с оружием, боеприпасами, продовольствием и отправить с ним в тыл тяжелораненых.

Ирина спускается в самую низину: яйла представляет собой неровную покатую площадку километра полтора длиной и метров шестьсот шириной. «Самолеты взлетают под гору, чтобы быстрее набрать скорость и, значит, быстрее оторваться от земли», — вспомнились слова Александра. Вот и пригодились его уроки. Милый, любимый Шурик… Жив ли он?… Перед выброской ее сюда, в тыл к немцам, начальник спецкурсов предупредил, чтобы на аэродроме она ни с кем и ни о чем не говорила. Чудак! Если бы он знал, кто для нее Александр. Да под угрозой смерти она не сдержалась бы! И когда приземлилась темной ночью здесь, в Крыму, она тоже нарушила указание, послала любимому прощальное приветствие — пароль — красную и зеленую ракеты, чтобы он не беспокоился. И поторопилась: не успел радист радировать в центр о благополучном прибытии разведчицы, как их атаковали немцы. Пришлось принять неравный бой, с трудом им удалось вырваться из устроенной карателями ловушки.

Площадка вполне подходящая, с твердым грунтом, покрытая высокой, уже пожухлой травой — без хозяйского глаза она выдула до колен. Посадке эта трава не помешает, а вот взлететь будет сложнее. Ирина остановилась, еще раз окинула площадку взглядом. Взлетит, под гору. А костры разложить придется вот так…

9

…В течение ночи на 2 ноября наши войска вели бои с противником в районе Сталинграда, северо-восточнее Туапсе, в районе Нальчика…

(От Советского информбюро)

Она первая уловила гул самолета и сразу определила: наш, Ли-2. Растолкала прикорнувшего у сложенных в кучу дров командира, намаявшегося за эти сутки больше всех. Он за все в ответе — и за скрытый переход, и за доставку тяжелораненых, и за обеспечение благополучной посадки самолета, и за многое другое. Потому и отдыхал меньше других. Вот только с наступлением темноты, когда уложили хворост в кучи и все приготовили к встрече самолета, он прилег и мгновенно уснул.

Самолет зашел по направлению выложенных костров и почти у самой земли включил фары. Сел точно на траверзе светового «Т». Ли-2 развернулся и ослепил их светом фар. Ирина прикрыла глаза рукой. Самолет сбавил обороты, но летчики моторы не выключали, чтобы в случае ловушки взлететь без промедления. Открылась дверь. Ирина увидела в проеме человека и крикнула изо всех сил пароль. Спустилась лестница, и ей протянули руку. Она одним махом поднялась в салон и с замершим сердцем пошла по узкому проходу между ящиков и тюков к кабине летчиков. Ноги стали тяжелыми, пудовыми, их трудно было отрывать от пола — вот-вот подломятся, как бывает во сне… Навстречу ей вышел стройный подтянутый пилот в меховой летной куртке, в шлемофоне. Лица не видно, но походка… неторопливая, уверенная… Он!

— Шурик! — крикнула она и последним усилием воли рванулась к нему. И… беспомощно опустила приготовившиеся обнять его руки: нет, не он. Бледно-оранжевый блин от костров, пробившийся сквозь иллюминатор, высветил немолодое лицо с широким приплюснутым носом, раздвоенным подбородком. Не он…

— Туда нельзя! — властно скомандовал летчик. — Вы что хотите?

— Вы командир? — Ирина взяла себя в руки и заставила успокоиться.

— Нет, командир там, — кивнул мужчина на дверь пилотской кабины. — Он скоро выйдет.

— Как его фамилия?

— Капитан Прохоров. А, собственно, в чем дело?

— Простите… — Ирина повернулась и спустилась по трапу на землю.

10

22/XII 1942 г. Боевой вылет с бомбометанием по станции Тихорецк…

(Из летной книжки Ф.И. Меньшикова)