Сгоревшая под дождём

И убежала со школьного двора вся в слезах. Судя по угрюмому выражению лица Игоря, он разделял мнение одноклассницы. Но если Ксения была более разумна и понимала, что нужно быть законченным глупцом, чтобы вступать со мной в драку, то Игорь полагал, что ему не составит большого труда отомстить мне при помощи кулаков. Глядя вслед бедняжки Ксении, я не замечал смелого одноклассника, который уже направлялся ко мне. А когда он, сопя как паровоз, встал напротив меня, я даже не понял его намерений. И вдруг он, сжав свою маленькую, как у эльфа, ручонку в кулак, ударил меня в подбородок, ибо выше его рука не дотянулась. Тогда я схватил одноклассника за воротник рубашки и в миг повалил на землю. А потом сам на него навалился и, положив руки ему на грудь, сказал со всей злостью:

– Ты что себе позволяешь, бледная поганка?

Окрестил я так одноклассника за его светлую кожу и белые волосы.

– Ничего, – пролепетал он, испугавшись, – позволь я встану. Я больше так не буду.

Я схватил его за плечи и поднял с земли, а потом дал ему нехилый подзатыльник и заявил, что на сегодня он может быть свободен. Пока он бежал к воротам, то и дело оглядывался на меня.

– Вот же сопляк! – усмехнулся Женя и, помолчав с минуту, предложил мне сходить на стадион и понаблюдать за игрой в футбол старшеклассников из нашей школы. Можно было отказаться и уйти домой, где в ожидании прихода матери снова посвятить себя терзающим душу мыслям, однако посмотрев в выражающее надежду лицо одноклассника, принял совсем иное решение.

Азарт, как выяснилось, не покидал меня даже в минуты грусти и крайней задумчивости. Стоило мне появиться на стадионе и убедиться в несостоятельности некоторых игроков, которые даже по мячу не с первого раза попадали, как я снял с плеч рюкзак и проигнорировав совет друга остаться на трибуне, спустился прямо на поле и посмеялся над ребятами, устремившими на меня изумлённые взгляды. Все они были старше меня на два-три года, хотя выглядел я их ровесником, если не старше.

– Вы играете как сонные мухи, – сказал я и пнул мяч в сторону ворот, в которые он в итоге залетел. Вратарь, также обратив всё внимание на меня, даже не попытался его отбить.

Парни не вступили со мной в спор и не прогнали меня, а, наоборот, предложили встать в одну из команд. Охотно приняв этот вызов, я включился в игру, в ходе которой не щадя себя, тратил последние силы и смекалку, ибо велико было моё желание доказать этим едва ли знакомым мне людям, что играть я умею не хуже их. Такова была моя натура. Если дело не занимало меня или не приносило должного удовольствия, то какую бы оно не имело важность, я старался обойти его стороной. Но стоило другому делу по-настоящему привлечь меня, как я задавался целью стать лучшим в нём и готов был умереть ради её достижения. Не жалел я и своей одежды. Дважды упал на коленки в пыль, и мои почти новые брюки теперь представляли из себя неприглядное зрелище. А когда мы случайным образом столкнулись с одним из игроков, я свалился на землю и второпях поднимаясь, порвал рубашку на плече. Туфли же мои, казалось, были сшиты не из кожи, а из кусочков засохшей грязи. Такого рвения, как тогда, на стадионе, я не проявлял нигде. И оно, без сомнений, дало свои плоды. Я забил голов больше остальных ребят и по окончании матча они все пожали мне руки.

– Ну, ты даёшь! – воскликнул Женя, когда мы вышли со стадиона. Тогда же небывалая гордость, которую я испытывал, слушая хвалебные отзывы старшеклассников о своей игре, уступила место угрызениям совести. Я опустил голову и осмотрел себя с головы до ног. И с ужасом вообразил, как предстану в таком виде перед матерью. Эта победа далась мне отнюдь не дёшево, однако я не жалел о том, что сделал. Ибо, как я рассуждал, незабываемые впечатления от игры останутся в памяти надолго, если не навсегда, а вещи можно постирать и зашить.

Мы распрощались с другом и пошли в разные стороны. На улице почти стемнело и даже зажглись первые звёзды на небе. Оказавшись в тёмном переулке, я завидел идущих навстречу пятерых ребят пониже меня ростом. Я и не глядел в их сторону, полагая, что это просто какая-то безобидная для меня шайка-лейка. Но стоило мне пройти мимо, как кто-то из этой шайки окликнул меня:

– Эй, цыга!

Я обернулся, окинул взглядом каждого и только в одном узнал своего знакомого. Это был тот самый Игорь, ботаник из моего класса. Несомненно, он сгорал от желания отомстить мне, но сознавая, что в одиночку это будет сделать нереально, позвал на помощь своих дружков.

– Что, думал, всё тебе с рук сойдёт? – спросил одноклассник, подойдя ко мне совсем близко. – А вот и нет. Смотри, кого я тебе привёл. Это мои друзья и все они прекрасно дерутся.

– А тебе не кажется, что это нечестно? – спросил я. – Драться надо один на один. А раз уж вас тут пять, то позволь и мне привести четверых ребят.

– Каких ребят? – ухмыльнулся Игорь. – У тебя ж даже друзей нет. Разве что этот хлюпик Женька Дроздов? С тобой, с цыганом поганым, даже общаться никто не хочет.

– Тогда чего ты распинаешься передо мной? – улыбнулся я.