Шаг в небеса

И только один вдруг остановил коня. Вскинул винтовку. Выстрелов я не слышал – зато заметил вспышки и облачка дыма, вырывающиеся из её ствола. Бесполезно, конечно, против моего безразгонника, да и старые аэропланы из винтовки не повредить. Однако храбрости этому малому не занимать. Быть может, это и есть тот самый Избыгнев.

Я хотел было на втором заходе достать его очередью. Но не успел. Из леса, как раз с той стороны, куда так стремились бандиты, выехал отряд конных. Сабель в полсотни, никак не меньше. Все, как один, в чёрной коже, с шашками наголо и карабинами за спиной. Чоновцы. Беспощадные борцы с контрреволюцией и бандитизмом. Теперь нам оставалось только наблюдать, и не давать разбойникам сбежать от чоновцев.

Эскадрон чоновцев выстроился в две ровные линии. Пустили коней шагом. Затем рысью. И набрав скорость, врезались в нестройную толпу бандитов.

Бой был коротким, но жестоким и кровавым. Даже с воздуха это выглядело отвратительно. А уж каково на земле, среди этой жаркой схватки. Мне об этом думать не хотелось. Собственно, сопротивление чоновцам оказал только тот, кто стрелял в меня. Он выпустил в налетающих чоновцев несколько пуль, а следом взялся за шашку. Я потом видел эту шашку, и даже подержал немного. Одной рукой её было не поднять, не то что орудовать. Однако этот здоровила легко управлялся с ней. Чоновцы вылетали из сёдел, обливаясь кровью. А могучий разбойник проскакал через них – и пустил коня в галоп к лесу. За ним бросились несколько всадников в коже, но как-то без особой резвости. Всех слишком впечатлила судьба убитых товарищей.

А вот я легко могу нагнать его. И никакой опасности для меня здоровяк не представляет. Я бросил «Ястреб» в пике. Прицелился. Взял упреждение. И надавил на гашетку. Две дорожки вспороли снег рядом с мчащимся галопом конём здоровяка. Прошили его тело и тело всадника. В овчинном тулупе его появились несколько дыр. Конь и всадник покатились по снегу. Я поднял аэроплан, выходя из пике. Но успел заметить, как скачущий первым чоновец приветственно машет мне рукой. Я отдал ему честь на урдский манер, но не был уверен, что он это увидел.

Бой был закончен. Чоновцы внизу перевязывали своих раненых, ловили разбежавшихся коней. С маслозавода выдвинулась небольшая делегация защитников. Их предводитель о чём-то заговорил с главным чоновцем. В общем, нам тут делать больше нечего. Эскадрилья, конечно, ещё долго может кружить над заводом, но без толку гонять машины не надо. Я махнул рукой в сторону Усть-Илима. Пора домой.

Чоновцы, конечно, в город приехали позже нас. Но в кабак мы попали практически одновременно. Ни один из летунов не покинул аэродром, пока наши машины не загнали в ангары и не обиходили – бытовало ту такое слово. К аэропланам тут относились практически как к породистым скакунам.

Я проследил за тем, как Велимысл со своими ребятами обслуживает мой «Ястреб». Вынимает почти пустые цинки, почти разряженные аккумуляторы. В это время его люди чистили фюзеляж и шасси. Парочка копала в двигателе.

— Забыл, немчура, — крикнул мне высунувшийся из кабины Велимысл. В руке он держал мою маску. — Ты что же, так без неё всю дорогу и пролетал?

Я только плечами пожал. Забрал у него маску, о которой забыл напрочь. И ведь лицо как будто и не замёрзло совсем. По крайней мере, не сильнее чем на земле.

Так с бумажным свёртком я и отправился в кабак.

А там уже вовсю гуляли чоновцы. На один столик были свалены их кожаные плащи, карабины и шашки. Эти ребята ничего не боялись в Усть-Илиме. Тем более, когда бандитов разгромили у маслозавода. Кто теперь сунется в город – только самоубийца. Прямо перед входом в кабак висела внушительная шашка в ножнах. Я сразу понял, кому она принадлежала.

— Он, гад, ей людей, как лозу, рубал! — выпалил чоновец в кавалерийской гимнастёрке без знаков различия. — Одной рукой с нею управлялся! Сволочь бандитская!

В голосе молодого чоновца через ненависть сквозило неподдельное уважение.

— Ты чего к военлёту пристал! — крикнул командир отряда. Тоже нестарый ещё человек. Лицо его «украшал» жуткий сабельный шрам, уродующий лоб и правую щеку. Звали его Духовлад – и я был с ним шапочно знаком. Он несколько раз подменял контрразведчика, гласно наблюдавшего за мной. Бегло опрашивал о прошедших днях, быстро записывал с моих слов и убегал куда-то по своим чоновским делам. — Погодите-ка, да это же сам Готлинд! — надо же, он запомнил моё имя с тех пор. — Это ведь он Избыгнева завалил!

Меня тут же подхватили под руки подчинённые Духовлада и усадили за стол командира. Чтобы освободить мне место, они даже изгнали кого-то из простых чоновцев. Но тот только усмехнулся и даже стул мне пододвинул.

— А ведь он живой, — уже тише, но всё ещё едва не оглушая меня, говорил Духовлад. — Избыгнев-то. Ты его с конём пулями насквозь пробил, а ему хоть бы хны! Его к трупам тащить, а он нас по матушке. Так и так. Такие-сякие!