Шаг влево, шаг вправо

Стоит, держит между собой и ветром правильный угол, чтобы не сдуло в чужой парусящей плащ-палатке, молчит, прислушивается. Из-под капюшона торчит такой шнобель, что непонятно, как Топорищева не разворачивает ветром вроде флюгера. Черта лысого он разберется в нашей бодяге со своей математикой и системным анализом. Кроме того, он курит, да еще крепкие дешевые папиросы, а я не выношу запаха табака с тех пор, как сам бросил курить. Точно так же адепты какого-либо вероучения после отступничества становятся самыми лютыми его ненавистниками.

Странная у нас компания…

Вот к Шкрябуну я претензий не имею: распоряжается он толково, навыки те еще, не суетится с отвычки. Пожалуй, Максютов прав: старый конь борозды не портит. Впрочем, не моего ума это дело.

— Алексей, ты готов? — спрашивает Шкрябун.

Куда ж я денусь? Всегда готов.

* * *

Приземлили меня удачно.

Люльку дернуло вверх едва ли не раньше, чем я отстегнул карабин. Ураганный поток от ротора «Ми-8» разогнал сбегающую с пляжа водичку, примял вершину следующей волны, дуром прущей на берег, но, конечно, не остановил. Скользя по комкам водорослей, давя подошвами пупырчатые гроздья соплодий, лихо перепрыгивая через некстати торчащие из песка макушки валунов, я побежал от волны, грузно ворочавшей смытый с берега корявый плавник, и почти успел — окатило всего-навсего до колен. Вертолет тут же пошел прочь, круто заваливаясь набок в вираже, мотая невтянутой люлькой, и Жора Гаврилюк напоследок махнул мне рукой со значением: держись, мол.

Через две минуты шасси вертолета коснется материкового берега — нечего ему кружить над островом, пусть даже над самой удаленной от странного субъекта его частью. И падать жестко, и купаться холодно. Береженого бог бережет.

Волна добежала до корней молодых сосенок, поиграла вымытым из грунта можжевеловым кустом и схлынула с сердитым шелестом. Надо было мне надеть сапоги, лучше всего болотные. Впрочем, тогда я вряд ли убежал бы от волны, кувыркался бы, как этот куст.

Пискнул вызов карманной рации. Прямая радиовидимость, хорошо идет сигнал. Голос Шкрябуна:

— Все в порядке, Алексей?

— Все в порядке.

— Не отключайся, держи меня в курсе.

— Понял.

Ему там скучно, по ту сторону пролива, где воющий ветер ломит стеной и холод гранита ощущается сквозь подошвы. Ему, видите ли, скучно и муторно с дедком, Топорищевым и Колей Штукиным. В вертолет, кроме пилота и меня, сел только Жора Гаврилюк, что разумно: чем меньше народу вблизи аномальности, тем лучше. Научены.

Рация у меня — любо-дорого, со вкусом выполненное экспериментальное произведение инженерного гения для нужд спецназа, только-только прошедшее полевые испытания. И легкая, и дальнобойности ошеломляющей, и по корпусу можно хоть полчаса бить кувалдой без всякого результата. Судя по техническому описанию, близ эпицентра ядерного взрыва эта коробочка выйдет из строя не раньше, чем расплавится.

Честно говоря, очень не хочется пробовать…

А кто спрашивает, чего тебе хочется, капитан Рыльский? Заблажит Монстру устроить на пустом месте небольшой ядерный очаг — устроит, можно не сомневаться. В виде гостинца. По сравнению с землетрясением и режущим без оплавления лучом это для него — тьфу!

«ЧИППИ, КАРТУ!»

Остров — вытянутый с востока на запад почти правильный овал длиной метров восемьсот, шириной порядка двухсот пятидесяти, с наивысшей точкой не более сорока метров. Сейчас на острове было людно, целых два человека: я на западном краю овала, странный субъект — на восточном.

Миновав сосенки, я продрался сквозь цепкий можжевельник и чуть ли не носом уткнулся в трухлявую бревенчатую стену.

— Что у тебя, Алексей?

— Пока ничего. Нашел избушку, танцую от нее.

От полуразвалившейся рыбацкой избушки было бы проще двинуться вдоль береговой черты, сперва по пляжу, потом по верху скал, но я решил ломануться напрямик. Хоть лес защитит от ветра, и то дело.

Заяц!

Самый обыкновенный косой летней серо-коричневатой масти выскочил прямо на меня из-за кустов, на секунду замер в испуге и, взбрыкнув задними ногами, стреканул прочь. Фу ты, дрянь, едва не напугал. Нервы на пределе, как у сталкера. Хуже: как у барышни… А самое поганое в «эффекте отталкивания» то, что отталкивающим фактором может послужить что угодно, аномальность подло маскируется под естественность. Медведи, интересно, здесь не водятся? Рысь сзади на холку не прыгнет?

Кто ж ее знает.

— Алексей, не молчи. Что делаешь?

— Двигаюсь, — сердито ответил я. — Нах остен. Прошу не отвлекать: тут оступиться — раз плюнуть.

— Понял, — сказал Шкрябун после паузы. — Докладывай, если что. Я на связи.

«Если что»… Если что-то случится, еще вопрос, успею ли я доложить. На этот случай к моему левому плечу специальной сбруей прикреплена миниатюрная видеокамера с двухчасовой кассетой. Может быть, постфактум удастся установить, что именно со мною случилось.

Мешает движениям, зараза.