Шаг вперед

Разошлись мы в более глобальномвопросе. В том, что нам делать после того, как зайдём в пещеру. Варпис считал, и мы собирались претворять именно его точку зрения в жизнь, что занять второй ярус галереи – лучшее стратегическое решение в данной ситуации. Шикарная видимость. Великолепная возможность держать оборону в случае непредвиденных осложнений. Невозможность нас обойти. И мы всегда можем свалить.

Я же пытался объяснить, что раз эти неизвестные уже столько держатся, то могут продержаться ещё один час. Тем более, там с этими неизвестными, реально куча вопросов. Странные они какие-то. Важнее в нашей ситуации сначала попытаться выйти на контакт с ИИ, управляющим защитными системами, которые простреливают чуть больше, чем две трети города. Выйти на контакт, и попытаться у него получить данные по текущей ситуации. И, чем чёрт не шутит, заручиться его поддержкой или вообще заграбастать его себе. Расширить, так сказать, клановое имущество.

Но мои планы «сперва обеспечить тылы» без шансов разбились о позицию рейва. Сначала вытаскиваем людей. И это не осуждается.

Подъём по скале с отрицательным уклоном, практически не видимым, но реально существующим, по скале, на которой отсутствуют какие либо щели и трещины, поверхность которой настолько гладкая, что ощущается под ладонью как отполированная кость, на Земле вызвал бы определенные проблемы. Да ещё и скоростной подъём группы.

В нашем случае на всё про всё ушло чуть более пятнадцати минут. Из которых десять мы поднимались на мономолекулярных нитях. Экипировка одного из наших танков, Чука, позволяла штурмовать горные преграды. Он на Земле был большой любитель этих дел, поэтому не удержался и уже на Айне перепрофилировал с учетом этой задачи часть экипировки.

Поэтому Чук довольно быстро и споро организовывал подъём для всей группы. Крепил обводные ролики, выстреливал вверх молекулярные липучки-блоки. Пробежался и каждому рейдеру на доспехи, чуть выше пояса, где позволяла прочность доспехов, аналогичными липучками крепил систему фиксации.

А я пытался охватить всю монументальность сооружения, в котором нам посчастливилось оказаться. К сожалению не первыми.

Данные, считанные со сканера, даже близко не могли подготовить к состоянию охренения, которое накрыло меня, когда низкий свод естественного скального прохода резко перешёл в искусственный свод, кривизна которого практически не воспринималась взглядом. Монументальная вертикальная скала вздымалась за спиной на невообразимую высоту. Она же бесконечно тянулась вправо и влево, постепенно теряясь в оптических помехах.

На мгновение сбилось дыхание, глаза забегали по сторонам, пытаясь дать сознанию физические ориентиры, доказывающие, что это не безграничное пространство. Что граница вон она, плохо, но видна. Я почувствовал себя песчинкой, которую лёгкий бриз швырнул с утёса в бескрайнюю пропасть. Даже абсолютно ровный пол под ногами не смог защитить меня от боязни упасть в бездну. Слегка покачнулся, сделал шаг назад, немного присел, для устойчивости опуская центр тяжести тела ближе к земле. Краем глаза заметил аналогичные попытки удержать равновесие и у других бойцов группы.

И пока мы вот так охреневали, Чук споро и уверенно обеспечил подъём всей группы на второй ярус галереи.

Сам подъём был ещё одним испытанием чувства прекрасного, так как вид, который открывался тем, кто освоился с тягой нитей и сумел уверенно развернуться лицом к пещере, тоже вызывал оторопь. Охватить одним взглядом всё пространство, открывающееся по мере подъёма, не получалось. Фиксировались только какие-то отдельные элементы.

Было видно, что очень мало построек имеет одинаковые формы. Ещё меньше строений имело прямоугольную или квадратную основу. В основном, в ансамбле домов, если это были именно жилые дома, преобладали плавные линии и округлые формы. Цилиндры, конусы, сферы. В разнообразных сочетаниях и вариациях. Стометровые цилиндры и сферы. С чем-то, издали похожим на, опять же, округлые окна и плавные украшения. Строения располагались плотными группами, чередуясь с практически незастроенными участками.

Взгляд плавно смещался, ровным потоком даря сознанию ощущение прекрасного, пока не натыкался на следы боёв. Разруха. Развалины. Уродливые округлые остовы, как рёбра гигантских скелетов неизвестных животных, отмечали места, где и сейчас, скорее всего, небезопасно.

Разрушенные здания широкой полосой чётко опоясывали практически не пострадавший от времени и войны сектор города, центром которого являлась гигантская башня, высотой около десяти километров, с трудом различимая сквозь оптические помехи и искажения воздуха, даже через оптику ЗК. Ещё две, когда то аналогичные башни, расположенные в других третях города были разрушены. Но даже разрушенные, возвышались над уже практически мёртвым, но выглядящим как живым городом, на многие километры.

И где-то в этом безбрежном океане хаоса и порядка копошились шурги и окопалась группа неизвестных бойцов, упёрто не отвечающая на вызовы на стандартных частотах экстренной связи.

***