Шагги Бейн

Принесли еще выпивку. Агнес огляделась, достала соломинку, пластиковую палочку и два кубика льда.

– Сегодня это точно. Я выиграю кучу денег. Начну жить по-настоящему. Я научу Сайтхилл процветанию. Я это просто чувствую. – Она одним глотком допила бренди.

Комната, которую они сняли, находилась на верхнем этаже викторианского дома, расположенного в трех улицах от променада. Комнатка была простовата даже для блэкпульской третьеразрядной гостинички, и пахло здесь так, как и должно пахнуть в доме, где комнаты сдаются постояльцам на день-другой, а не семьям на весь отпуск. Каждая покрытая ковром площадка имела свой стойкий специфический запах. Здесь все пропахло подгорелыми тостами и статическим напряжением телеэкранов, словно хозяйка никогда не открывала в доме окон.

В этот предрассветный час здесь стояла тишина. Агнес лежала мешком у основания лестницы, устланной ковровой дорожкой, и фальшиво напевала про себя. «Я тооолькочеловек, я тоооолькожееенщна»[15].

За закрытыми дверями двигались ноги, наверху поскрипывали старые половицы. Шаг легонько приложил руку к ее рту.

– Шшш, давай-ка тихо, ладно? Ты тут всех перебудишь.

Агнес оттолкнула его руку от своего лица, выкинула в сторону свою и запела громче «Покажи мне лестницуууу, по которой я должна подняяяяться…»

В одной из комнат зажегся свет. Шаг видел это в щель под тонкой дверью. Он сунул руки ей под мышки и попытался ее поднять, протащить вверх по лестнице. Чем больше сил он прикладывал, чтобы тащить ее, тем с большей легкостью выскальзывала она из его рук, словно бескостный мешок плоти. Каждый раз, когда он вроде бы крепко ухватывал ее, она становилась бесформенной и выскальзывала из его рук. Агнес, хихикая, бухалась на ступеньки и продолжала петь.

Англичанин в одной из комнат прошипел из-за закрытой двери: «А ну – не шуметь! Или я вызову полицию! Люди пытаются спать». Судя по тому, как человек за дверью произносил шипящие звуки, Шаг решил, что голос принадлежит какому-нибудь женоподобному карлику. Шагу хотелось, чтобы человек открыл дверь. Шагу хотелось бы поставить на его физиономию свое персональное клеймо.

Агнес изобразила обиду.

– Эй, ты, давай, звони в полицию, зануда. У меня отпу…

Шаг плотно прижал руку к ее влажному рту. Она только хихикнула. Она посмотрела на него озорным глазом и жирным языком облизнула его ладонь. Шагу показалось, что ему положили в руку теплый, влажный кусок баранины. У него желудок чуть не вывернулся наизнанку. Он покрепче ухватил ее, своими окольцованными пальцами надавил на ее щеки с такой силой, что она непроизвольно раскрыла рот. Улыбка исчезла из ее глаз. Подавшись лицом вплотную к ее, он прошипел:

– Два раза повторять не буду. Встала и пошла наверх.

Он медленно убрал руку от ее лица. На щеках остались розовые пятна от его пальцев. В ее глазах появился страх, и она снова показалась Шагу чуть ли не трезвой. Но когда он отвел руку, страх исчез из ее глаз, а демон алкоголя вернулся. Она плюнула в него сквозь керамические зубы.

– Ты что это, блядь, о себе возом…

Шаг принялся за нее, не дав ей договорить. Перешагнув через Агнес, он ухватил ее за волосы. Он запустил руку в ее пряди, и закрепленные лаком волосы затрещали, как куриные косточки. С силой, которой могло хватить на то, чтобы вырвать весь клок с корнями, он, двинувшись вверх по лестнице, потащил ее за собой. Ноги Агнес страдальчески разъехались, она молотила конечностями, как неуклюжий паук, пытаясь найти опору. Невыносимая боль обжигала ее череп, она ухватила руками предплечье Шага, чтобы подняться на ноги. Шаг даже не почувствовал, как ее острые ногти впились в его кожу. Он протащил ее по одному пролету, потом по второму, потом по третьему. Грязная ковровая дорожка жгла ей спину, обдирала кожу с загривка, срывала блестки с платья. Подсунув свою мощную руку ей под подбородок, он протащил ее по еще одной ковровой площадке. Одним движением он уронил ее на пол, достал ключ, открыл дверь, включил голую лампочку и втащил ее в комнату.

Агнес лежала перед дверью, словно брошенная драная тряпка от сквозняка. Платье в блестках задралось на ней чуть не до пупа, обнажив белые ноги. Она потрогала рукой голову в том месте, где волосы начали вырываться. Шаг пересек комнату, убрал ее руку с головы, внезапно устыдившись содеянного.

– Прекрати трогать себя. Ничего страшного с тобой не случилось.

Ее пальцы нащупали что-то липкое на голове – кровь. В ушах у нее стоял звон от непрерывного стука – ударов о каждую ступеньку. Пьяная немота покидала ее.

– Ты почему это сделал?

– Ты надо мной издевалась.